Книга Бар вредного дракона, страница 132 – Зинаида Гаврик

Мастер снова рассмеялся. Ох… Я закусила губу, чтобы не застонать вслух. От его потрясающего смеха тело прошило сладкой судорогой, аж ноги ослабли. Не в силах сидеть на корточках, я упала на колени. К счастью, подо мной был мягкий ковёр.

Чтобы сосредоточиться на работе, мне потребовалась вся моя воля. Мастер определённо раскусил меня – ведь сегодня я завалила все проверки. Если бы мне было на него плевать, то слова о том, что он снимет штаны, оставили бы меня равнодушной. О, он прекрасно знал, что со мной творится! И осознание этого факта тоже лишь усугубляло моё состояние.

До какого момента он позволит мне поступать так, как я хочу? Что-то определённо назревает… Я будто прогуливалась по морскому берегу, точно зная, что через пару минут здесь всё сметёт ураганом.

И затишье перед этим заставляло лишь ярче ощутить неизбежность моего положения.

В этом напряжённом состоянии я очистила одну ногу до колена, и даже чуть выше, потом перешла на вторую. Мастер больше не смеялся. Он молчал, и от этого становилось хуже с каждой секундой.

Но лучше бы продолжал молчать! Ведь когда он нарушил тишину… ох!

– Знаешь, мне не даёт покоя один вопрос… – вкрадчиво начал он. – Никак не могу перестать об этом думать. На тебе сейчас такое же бельё, как и вчера?

Меня опалило внутренним жаром, хотя, казалось, куда уж жарче? Оказалось, есть куда… Хорошо, что дракон стоял спиной. Я наверняка была красной, как помидор.

– Зачем вы мучаете меня, Мастер? – Клянусь, это вырвалось само. Я не планировала давать ему понять, насколько остро реагирую на всю эту ситуацию.

– Мучаю? – задумчиво и с явным удовольствием повторил он. – У меня и в мыслях этого не было. Наоборот, я только недавно в полной мере осознал, насколько ты важна для меня. Я понял, что в последние дни думал только о тебе. Сначала размышлял, что с тобой не так и почему ты не хочешь ко мне прикасаться, потом следил за каждым твоим шагом, обманывая самого себя, что дело исключительно в твоём подозрительномповедении, а в конце просто ревновал, даже не желая хоть как-то это себе обосновывать. Мне просто не хотелось, чтобы кто-то другой прикасался к тебе. Когда ты улыбалась другим, меня это злило. Хотя, если подумать, всё это никак не помешало бы тебе убрать решётку с моего тела. Только сейчас, наконец, я перестал заниматься ерундой и честно признался себе, насколько же в самом деле ты для меня важна. Ты другая, не такая, как все, особенная. Не помню, чтобы когда-нибудь чувствовал хоть что-то подобное.

Последние фразы он произнёс до крайности серьёзно и веско, без насмешки.

“Особенная? – эхом отозвалось в моей голове. – Это потому, что я человек… а ты никогда так близко не подпускал к себе человека…”

– И я не намерен больше бороться с собой, – закончил он. Я вздрогнула от того, как это прозвучало. Жёстко и бескомпромиссно, как ультиматум.

Он будто смирился с тем, что болен, и больше не собирался с этим бороться.

Повисла тишина – тяжёлая, давящая. После слов Мастера переносить её было ой как непросто. Если раньше я воспринимала тишину, как паузу, во время которой можно выдохнуть, то сейчас было ощущение, что с каждой секундой всё сильнее натягивается невидимая тетива. А когда она натянется до предела, что-то произойдёт.

Я с ужасом ожидала этой предельной точки. Ну как с ужасом? В то время как мозг кричал: “Соберись! Борись!”, тело капитулировало ещё до начала сражения.