Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 109 – Евгения Александрова

— Ну, значит, я могу не волноваться. Я определённо не в их списке.

Мэй уставилась на меня с серьёзным видом.

— Ты зря так. Если ты покажешь себя хорошо, это может изменить твою судьбу.

— Или сломать, — пробормотала я, глядя в сторону.

— Ты слишком это… как его? Драматизируешь, — усмехнулась она. — Ойренахта — это шанс. Если ты станешь в команду лучших, тебя заметят и могут возвысить.

— Звучит неприятно — в стенах этого монастыря, — проворчала я себе под нос, срывая травинку, щекотавшую лодыжку, и отбрасывая её прочь. — Если это “возвышение” означает приближение службы и другие неприятные последствия.

— Ты ничего не понимаешь, — улыбнулась Мэй, принимая мои слова за шутку, — но ничего, потом понятнее станет. Просто продолжай тренироваться. Кстати, приходи на нашу встречу сегодня?

— Какую? — в очередной раз неловко переспросила я, то ли настолько очарованная садом, что потеряла стройность рассудка, то ли уставшая донельзя.

— Я тебя приглашаю, — доверительно склонилась подруга ко мне.

— Спасибо, — пробормотала я, — ещё бы понять, куда.

— Придёшь — узнаешь, — многозначительно улыбнулась Мэй, глядя мне в глаза. — Кстати, Ильхас с тебя глаз не сводит. Не так, как Бьёрн, но… Ты знаешь, что ты ему нравишься?

— Мне кажется, ему понравится любая, которая посмеет сказать: “Нет”.

— Мы все знаем о его похождениях, но ты права, — хохотнула Мэй, — он давно так не зацеплялся за кого-то. Ты не замечаешь? Напрашивается с тобой в пару, даже перешёл на те же занятия, которые назначили тебе: работу с голосом и практику контроля, а он в этом и без того лучший. Уже его же осмеивают, что подался в группу к новичкам ради одной черноглазой.

Я перевела взгляд на Мэй, пытаясь понять, понимает ли она, что рассказывая мне эти сплетни, она вовсе не делает комплимент, особенно, называя меня “черноглазой”, пустьи с чужих слов.

— Он не в моем вкусе.

— Разве? — удивилась Мэй. — А Бьёрн ведь тебе нравится, такой же светловолосый и высокий, как Ильхас.

— Прости. — Я покачала головой. — У меня сейчас нет времени и сил, чтобы думать о любовных похождениях. Слишком много учёбы. Мне нужно выучить две молитвы, и я, похоже, буду готовиться к ним всю ночь… потому что в моей голове слова на даори не задерживаются вовсе. И кто только придумал учить молитвы на языке, на котором мы не говорим?!

На мое возмущение Мэй только как-то совершенно по-взрослому усмехнулась:

— Зато на нём говорят Четверо. У тебя всё получится, я уверена. Тебе нужно только немного расслабиться и отдохнуть. На тебе, вон, уже лица даже нет.

— А что есть?

— Ты смешная. Тебе надо отдохнуть. Я приду за тобой — ты увидишь, всё не так страшно, как тебе казалось.

Её лёгкость вызывала у меня смесь зависти и тревоги. Я ещё не знала, что за тайное собрание они устраивают и какие идеи могут обсуждать, но что-то в её словах и манере поведения подсказывало, что лучше держаться от этого подальше.

Я не стала спорить с Мэй вслух: просто мысленно пожелала ей удачи и поняла, что никакая сила не вытащит меня из моей крохотной комнаты после того, как прозвучит, расплескиваясь по всему монастырю, оглушительный звук гонга, призывающий к отдыху.

В голове весь вечер, в который я безуспешно пыталась выучить ускользающие слова на даори, звучал строгий голос худого учителя Сильвена де Хаймариса, который преподавал нам историю ордена дарханов.