Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 222 – Евгения Александрова

Я вздохнула — в грудь ворвался перегретый воздух.

И пламя проснулось.

Ветки под моими руками разгорелись в резкий, ослепляющий факел, и Равенс отшатнулся, зашипел сквозь зубы, заслоняя лицо. Его рука задела пламя, и он отпрыгнул назад, споткнувшись о камень, — а я с трудом рванула и наконец обрела опору.

— Идут сюда! — заорал Арден, призывая нас на помощь. — Быстро!

Заметив рядом с Искрой троих захватчиков, я резко присела на землю и позволила огню вспыхнуть ярче и стремительно рвануть к нашей половине артефакта.

Огонь понёсся вперёд, точно послушный хозяину зверь. Я касалась пальцами сухой травы и кустарника и с наслаждением давала себе волю — разжигая пламя всё сильнее и заставляя врагов отступить. Словно внутри что-то проснулось — не ярость, не злоба, а… ясность. Та самая, которую Кьестен всегда от меня требовал.

Равенс отшатнулся и бросил на меня убийственный взгляд.

— Беги, — прошептала я ему, приподняв голову, взглянула исподлобья и оскалилась.

Пламя рвануло к нему, догоняя и цепляясь за край его штанов, как живое, точно оно тоже ненавидело предательство и жаждало справедливости.

За Искру началась настоящая борьба, но поднятое мной пламя не давало подойти врагам, и я удерживала их, позволяя огню гореть с тех сторон, откуда пытался проникнуть соперник. Кажется, впервые за долгие дни я не защищалась, не пряталась, не молила о спасении — я действовала.

Другие захватчики возниклив поле зрения, и я резко повернула голову, готовая броситься в новую схватку, но замерла. Это был Ильхас. Рядом — Тьяра. Оба — в ссадинах, с порванной одеждой, запыхавшиеся и довольные, но живые.

И с ними — Искра… Чужая Искра! Две части артефакта, одна из которых всё это время мерцала в расщелине у нас, наконец соединились — и засветились ярче, чем когда-либо. Линии, выжженные в поверхности древнего камня, сошлись, как нити судьбы, и вспыхнули, образуя сверкающий узор.

— Да!! Мы это сделали! — заорал Ильхас, не сдерживая ликования, и вместе с Джаном поднял Искру над головой, высоко, чтобы все видели. Чтобы все — и друзья, и враги, и наблюдатели, и, возможно, даже сами Четверо — знали: победа за нами.

Мои волосы растрепались, руки жгло, как после ожога, но я едва ли это ощущала. Я просто дышала — жадно, будто вернулась из-под воды, на поверхность.

Равенс замер поодаль, будто не придумал, как выкрутиться, и в его взгляде мелькнула паника. Но в это мгновение за ним проскользнула тень — Бьёрн схватил его сзади, резко, точно, хладнокровно — и за секунду скрутил Равенсу руки так, что тот застонал. Без лишней жестокости, но и без тени колебания. Он действовал как дархан, как судья, как тот, кто видел всё.

— Ты проиграл, — бросил он Равенсу, а затем на мгновение поднял взгляд и встретился с моим.

Серые глаза, чуть прищуренные. Без слов. Но я поняла: он видел всё, и не просто видел — он был рядом с самого начала!

Я стояла, не зная, что сказать, не зная, можно ли ещё сказать хоть что-то! Сердце всё ещё билось быстро, руки дрожали. Зато пламя гасло, оставляя за собой только копоть и обугленные листья.

— Передай его стражам, — произнёс Бьёрн, не глядя ни на кого из окруживших нас, и тут же один из старших дарханов шагнул вперёд и молча взял Равенса под локоть.

Тот больше не сопротивлялся — то ли от боли, то ли от осознания, что всё кончено. На его лице уже не было той ехидной ухмылки…