Книга Царица Теней: возвращение Персефоны, страница 2 – Инна Ласточка

Паллада — нимфа, дочь Тритона

Минфа — дриада, влюблённая в Аида

Марк — полубог, сын Артемиды.

Ариана — наследница крови Зевса, мать Элины и Эланы

Август — наследник крови Аполлона, хранитель Арианы

Ариадна — смертная, возлюбленная Тесея, позже возведённая на Олимп как супруга Диониса

Элина — наследница крови Зевса, дочь Марка и Арианы, перерождение Персефоны, двойственная богиня,

София — перерождение Паллады

Наследные семьи всех известных богов.

До начала времён:

от появления Хаоса до воцарения Кроноса

Эпоха Титанов:

от воцарения Кроноса до начала Титаномахии (война Олимпийских богов и титанов).

Эпоха Великих Войн(Титаномахия, Гигантомахия (война Олимпийских богов против Гигантов)

— в эту эпоху входит Эпоха Раздела Царств: короткий период между Титаномахией и Гигантомахией, заселение царства Теней, Подводного мира и Олимпа существующими богами, появление первых смертных детей Зевса, ставших Судьями Аида (Эак, Минос, Радамант).

Золотая Эпоха Богов:

от окончания Великих Войн до начала Эпохи Героев, то есть до рождения сильнейших полубогов. Сюда входит появление первых богов второго поколения, появление смертных, все основные события, связанные с личной жизнью Олимпийских богов.

Эпоха Героев:

появление полубогов, таких как Орфей, Геракл, Тесей, Персей и т. д, так же рождение самых последних и самых молодых богов. Например, Макарии.

Эпоха Противостояния:

война Олимпа и царства Теней, смерть Персефоны, жертва Деметры, появление новых богов

Эпоха Новых Богов:

начало нашей эры, возникновение других религий, популярность новых богов у смертных, обретение смертными независимости

Бронзовая Эпоха:

эпоха становления смертных, которые отделяют себя от любых богов, угасание веры, низведение Олимпийских богов до персонажей развлекательных историй, Олимпийские боги спускаются к смертным и живут среди них.

Эпоха Смертных(наши дни):

боги давно живут среди людей, смертные почти не верят в богов. Современный мир.

(до начала времён)

Океан бушевал. Первозданный, непревзойдённый в своём могуществе он гнал волны на высокий скалистый берег, желая утопить его в своём величии. Тучи клубились тяжёлым серым мороком, ветер разнуздано хлестал камень, врезаясь в него с неистовым диким гулом. Стихия бушевала и бушевала, и, казалось, в ней нет и никогда не будет места чему-то живому, чему-то разумному. Однако здесь было и то и другое.

Внезапно сверкнула молния, и её острый яркий край задел угол скалы, выступающий в океан, где мгновение спустя появилась фигура. Сотканная самим воздухом, брызгами воды, молнией и порывами ветра фигура застыла на месте, вглядываясь в бескрайнюю водную даль. Ещё не божество, лишь образ — воплощение одной из изначальных сил. Молния сверкнула снова, ударив совсем рядом с фигурой, но не потревожила её, а создала другую. Изящную, менее эфемерную, но такую же спокойную и возвышенную. Эти две фигуры будто бы продолжили давно начатый разговор.

— Может быть, есть иной путь? Может быть, твоё предназначение не в этом? — голос второй, высокий и мягкий, звучал обеспокоенно и умоляюще.

— Моё предназначение? — первая фигура усмехнулась, и ветер, подувший в этот момент, сделал её золотисто-прозрачной, будто блёстки высыпали в сосуд с водой. — У нас у всех одно предназначение — сдерживать силы и стихии, пропускать их через себя, создавать и создавать, но ради чего? — фигура повернулась и, взирая на собеседницу, почти выплюнула новую фразу. — Ради того, чтобы в один момент утратить это? Наши труды, наши деяния! Утратить?! — голос звучал низко и тихо, несмотря на всю эмоциональность слов.