Книга Темный Падший, страница 64 – Эль Джаспер

Прошло несколько часов, когда Никлесби коснулся его руки.

— Сэр, вы знаете, который час?

Гаван взглянул на часы. Почти шесть часов вечера.

— Нет, только сейчас.

— У вас осталось всего несколько часов, — сказал он тихо. — Я понимаю, что это вызывает сожаление, сэр Гаван.

— Я знаю, что нужно сделать, мой друг, — сказал Гаван, хватая Никлесби за костлявое плечо и благодарно сжимая его. — Пока нет.

— Бедняжка, —сказал он, бросив взгляд на Элли. — Я не знаю, что нужно сделать. — Я буду снаружи, если понадоблюсь. — И он ушел.

За следующий час все кардинально изменилось.

Он, Рик Морган, Энди и Тристан были в палате Элли, когда ее тело дернулось. Этот проклятый интубатор подал сигнал тревоги, и в следующую секунду монитор, показывающий сердцебиение, издал долгий, пронзительный крик. Гаван прекрасно понимал, что это значит. Они с Риком Морганом одновременно закричали?

— Сестра!

Медсестра вбежала в комнату, бросила взгляд на Элли, протиснулась мимо Гавана и ударила кулаком по круглой серебряной кнопке на стене, вызвав сигнал тревоги над головой.

Был объявлен код.

Он терял Элли.

Занавеску в палате Элли отдернули, и в считанные секунды она заполнилась всевозможным персоналом больницы, протискивающимся мимо друг друга, чтобы добраться до нее. Врач — не тот, который проводил операцию — вбежал и закричал:

— Кто-нибудь, выведите отсюда этих людей!

А затем последовало то, что его Элли назвала бы Фиаско. Снова.

Потому что, клянусь всеми святыми, Гаван никуда не собирался уходить.

Хотя он и не хотел вмешиваться в уход за Элли, Гаван знал, что не может уйти. Ни на одну чертову секунду. Он попросил доктора и других сотрудников не обращать внимания на всех остальных и просто выполнять свою работу, что они и сделали.

Тем временем все, кто находился в вестибюле, собрались у палаты Элли. Появились даже призраки Гриммов.

Гаван расхаживал по комнате, оглядывался и ругался. Все было в хаосе, Бейли плакала, Энди плакала, а мужчины ругались на разных языках.

Гаван затаился в сознании врача.

Она ушла.

— Нет! — Гаван закричал на доктора. — Делай, что должен. Ты слышишь? Выполняй свою чертову задачу! — Ярость накатила на него огромной волной Северного моря, все его внутренности горели от нее, и, глядя на безжизненное тело своей возлюбленной, лежащее там без сознания, Гаван издал боевой клич, которого не издавал уже много столетий.

И когда все взгляды обратились к нему, в палате Элли воцарилась полная тишина. Ни звуковых сигналов аппаратов, ни проклятий, ни команд доктора, ни рыданий. Тишина.

Не сводя глаз с лица Элли, он произнес кое-что еще. Древний валлийский стих. Скорее, мольбу. Обмен.

Его жизненная сила в обмен на Элли.

И вот так быстро,без колебаний, это было сделано.

Комнату залил белый свет, и все молча прищурились от его яркости. Тишина была оглушительной.

Подобно вспышке молнии, воспоминания, которыми Гаван поделился с Элли из Аквитании, пронеслись в его голове с невероятной скоростью, но при этом он видел каждое из них с совершенной ясностью. И в ту самую последнюю секунду, за мгновение до того, как Гаван из Конвика растворился в воздухе на глазах у всего отделения интенсивной терапии, Элли открыла глаза, и их взгляды встретились.

А затем Гаван исчез.

Я моргаю, и вся сцена исчезает, и я оказываюсь лицом к лицу с Гаваном из Конвика, снова во дворе Полумесяца. Я наклоняю голову, глядя на древнего воина-пикта.