Книга Восстановленная, страница 40 – Джеймин Ив

Именно тогда я почувствовала его руку на своей спине, скользящую вверх по позвоночнику, и это напомнило мне о том дне, когда Дин Хитклифф прижал меня к земле и заклеймил. Мне было четырнадцать, прошло несколько лет после смерти моего отца, и бета позвал меня на встречу, чтобы обсудить варианты улучшения моего положения в стае.

Оглядываясь назад, я понимаю, что все это было подстроено из-за Джексона. Возможно, он снова перешел все границы, или, может быть, Дин был просто ублюдком. Он часами пытал меня. Прижигал раскаленным железом мой позвоночник, все время допрашивая меня, чтобы получить информацию, которой у меня не было.

Я хорошо помнила тот день, начиная с криков, пока, в конце концов, боль не стала такой невыносимой, чтоя потеряла сознание, и заканчивая приходом в сознание через несколько часов, в одиночестве и агонии.

Мне потребовались недели, чтобы залечить раны, и когда все было сделано, у меня на спине так и остались поблекшие круглые шрамы.

— Шрамы моего прошлого, — выдохнула я, и мои демоны подняли головы, когда воспоминания нахлынули на меня. Я только что поцеловала Тень душераздирающим поцелуем, и вместо того, чтобы прижаться к нему, как мне хотелось, все, что я могла видеть в своей голове, был Дин, мать его, Хитклифф.

Вот уж точно облом.

Тень не был удовлетворен таким ответом, огонь в его глазах разгорелся еще сильнее.

Вздохнув, я добавила еще немного к этой истории.

— Бета зашел на допросе слишком далеко, и его клеймо оставило след.

В груди Тени заурчало от моего прикосновения, этот глубокий раскатистый звук он издавал, когда был по-настоящему взбешен. Он издал его в тот день, когда убил Альфу Виктора, и когда встретился лицом к лицу с Торином. Оба раза это было из-за меня, и, не буду врать, мне нравился этот ворчливый, альфа-тип, убивающий всех, кто встает у него на пути. Особенно когда это было направлено не на меня.

— У меня много шрамов, — сказала я ему, выдавливая из себя слова, их правда обжигала мне горло. — Как внутри, так и снаружи, но они не определяют меня.

Он по-прежнему молчал, его дыхание было таким же прерывистым, как и мое, наши запахи смешивались. Мне нужно было поднять себе настроение, иначе я бы самоуничтожилась, и я сказала первое, что пришло в голову.

— Уверена, у нас все получится, Сияние и Тьма.

Его губы дрогнули; он тоже не забыл, когда я говорила это в последний раз, и, к счастью, мое напоминание возымело желаемый эффект.

— Солнышко — звучит как кличка домашнего животного, — пробормотала я, произнося все слова, которые приходили мне в голову.

Меня осторожно поставили на ноги, и, желая не упускать его из виду, я запрокинула голову.

— Сияние и Тьма — это именно то, какими я нас вижу, — прогрохотал он. — Один слишком темный, другой слишком светлый, и между нами нет ничего, кроме разрушительных бурь.

Я резко сглотнула от его тона, почти сломленная. Он на самом деле не верил, что у нас когда-нибудь будет имя для пары, потому что мы никогда по-настоящему не будем парой.

— Я люблю грозы, — яростно сказалая. — Я всегда танцую под дождем.

Он наклонился и провел носом по моей щеке, вдыхая мой запах.

— Ты забыла о части, которая все рушит волчонок.

Нет. Меня просто это не волновало.

Я дрогнула, когда он отступил, его серьезный взгляд все еще удерживал меня, хотя наше пламя уже едва тлело.