Книга Сибирь, страница 31 – Настя Полос

Но завтра… Завтра бы он возненавидел себя. И меня. Потому что Дмитрий боролся с тьмой. А я…

Я отвернулась, провела ладонью по лицу.

— Пора ложится, завтра нужно выйти, как только рассветет.

— Я сяду рядом? — спросил Дмитрий. — Так будет теплей.

Черт возьми, он спрашивает! Ангел. Проклятый ангел.

Я не такая.

— Конечно.

Дмитрий опустился рядом, накрыл своей частью одеяла, а моей укрыл нам ноги. Без стеснения придвинул меня ближе, накрывая теплыми руками. И я, вдохнув, мгновенно провалилась в дрему.

И впервые за долгое время захотела остаться где-то подольше. Задержаться.

Насладиться.

Дмитрий

Голова качнулась вниз, и меня вырвало из сна.

От неудобного положения спина встала колом. Я хотел разогнуться, но ощутил чужой вес. Елена, свернувшись калачиком, лежала на моих ногах.

Стыдливая волна жара согрела шею и щеки, заставляя отвести взгляд. Нужно заставить ее проснуться, подняться и сделать вид, что вчерашнего дня не существовало.

Или… Я мог позволить себе то, чего не разрешал в другое время.

Борясь с сами собой, я вернул глаза к ней.

Косички давно растрепались, но Елена либо не считала нужным, либо не замечала этого. Слишком блеклые, серые губы слегка приоткрыты. Синие вены проступали сквозь тонкую белую кожу. Весь ее вид вызвал немедленное желание защищать. Хрупкое тело казалось немощным, окостенелым. Неспособным к самостоятельному существованию.

Но так мог подумать лишь тот, кто видел ее впервые.

Как думал я.

В Елене горел огонь. Странный и непонятный. Неподвластный. В минуты отчаяния, сильного эмоционального стресса, она будто ломалась. Или становилась собой.

Даже вчера, на пороге смерти, нечто завладело ее разумом. Опустило в бездонный колодец, полный тьмы и кошмаров. Два серебряно-голубых глаза заволок дурман. И пока она прожигала меня чернотой, я испытывал смешанные чувства.

Не страх. А нечто другое. Будто в подкорку впиваются иглы, они не приносят боли, но неизбежно стягивают невидимыми нитями. С каждым разом все сильней хотелось разгадать тайну.

Это не была симпатия, или дружеские чувства. Это что-то другое, более низменное и неотвратимое.

Помешательство.

— Елена.

Под воздействием того самого веления большой палец провел по линии спутанных волос.

Девушка завертелась, сжимая тонкими пальцами мое бедро. Стрелой пролетевший разряд, заставил повозиться и немного сдвинуть ее ниже.

— Елена, — уже громче повторил я.

Она сжалась, пытаясь укрыться от холода, и мне, стало по-настоящему жаль девушку. Хотелось спрятать, дать отдыха. Но мы не могли рисковать. Ни собой, ни отрядом.

— Пора идти, просыпайся.

Сонные веки распахнулись, глаза забегали по помещению, а потом она повернулась и посмотрела прямо в меня.

— Дмитрий.

Хриплый, заспанный голос. То, какона произнесла мое имя…

Хотелось спросить, за что я так провинился, за что мир испытывает меня?

— Пораидти, — как можно спокойней сказал я.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Сквозь кроны елей мы заметили тонкую линию дыма, и направились в его сторону и уже через двадцать минут увидели лагерь.

Леон стоял настороже, прислонившись к стволу дерева. Янис сидела на пне, которого ранее здесь не было. Увидев нас, они встрепенулись. Лицо девушки осветила однобокая улыбка, и я поздоровался кивком головы.

А вот Леон сорвался с места и прижал сестру к себе, тихо говоря на ухо: «Прости, я не хотел. Прости».