Книга Сибирь, страница 93 – Настя Полос

Я попыталась повернуть голову к… этому. Но Марк крепко схватил меня за лицо и покачал головой.

— Ч-щ-щ. Тихо, любимая. Мила не пришла, не пришла. Это… это… не наша Мила. Нам нужно будет подождать. Наша Мила…

— Нужно унести это, — послышался голос Феликса. — Оно… оно скоро умрет без пищи.

Я дернулась, и Марку не удалось меня сдержать.

— Феликс, — слабо позвала. — Феликс, где Мила? Он молчал. — Леон? Леон, где моя дочь? Где моя дочь?

И вдруг вся пустота во мне ожила. Яркие вспышки произошедшего пронеслись перед глазами. В голове только одно: «Они хотятунести мою Милу. Это… Моя Мила!»

— Куда вы ее несете? Отдайте мне дочь!

Пытаясь подняться на локтях, я старалась задействовать и ноги, но те не слушались меня. Почему?

— Дайте мне мою дочь!

— Елена, — тихо заговорил Феликс, — твоей дочери нет. Она не… не выжила.

— Моя дочь? Таммоя дочь!

Феликс посмотрел на одну из медсестер и кивнул ей. Та удалилась к столику с лекарствами. Другая подошла к Миле.

— Не трогай ее! — закричала я сорванным голосом. — Не трогай мою дочь! Отпустите меня!

Но меня никто не держал.

— Леон! Леон, они уносят Милу. Марк! Марк! Кто-нибудь! Помогите! Помогите!

Медсестра, что повезла Милу, дрожала. И когда они проходили мимо, я вновь увидела дочь. Дочь?Я потянулась к ней руками, но Леон остановил меня.

Я посмотрела на него, будто увидела впервые. Он… позволил забрать мою Милу.

— Отпусти! ОТПУСТИ!!! Отдайте мою дочь! Отдайте моего ребенка!

— Елена! — Леон не выдержал и встряхнул меня за плечи. Отчаяние в его глазах дало мне хлесткую пощечину. — Милы нет! Это не ребенок! Она заразилась в утробе!

— Леон! — крикнул Марк, желая, чтобы тот замолчал.

Но Леон не остановился.

— Она прогрызла себе путь через тебя! Понимаешь? Милы давно уже нет!!! Она обратилась! Обратилась!

Леон кричал мне в лицо, но его глаза бесконечно роняли слезы.

Я качала головой, не желая верить.

— Мила?..

— Милы больше нет! — вновь закричал Леон. — Она обратилась! Стала зараженной! Мила умерла. Наша девочка умерла.

Леон отпустил меня и обхватил себя руками.

Мила… умерла?

Мила?

Милы больше нет. Она умерла.

Больше нет?

Она умерла.

Умерла. Умерла. Умерла. Умерла.

М-м-м-м. Ч-щ-щ. М-м-м-м. Ч-щ-щ.

Тьма засасывала меня, и я закрыла глаза.

Я надеялась, что она меня не отпустит. Надеялась, что она засосет меня вглубь. Надеялась, что я никогда не проснусь.

Жди меня, Мила.

На восьмой день я открыла глаза. Нижняя часть тела пульсациями отдавала болью. Даже морфий не смог унять нарастающие приступы. Ноги, низ живота, то, что между, перекроили и перешили заново. Феликс старался, как мог, он заново соединил нервные окончания, сшил мышцы. Они взяли часть моей собственной кожи с ноги и пришили там, где ее уже было не восстановить.

Из-за того, что оно… Мила… Она… пробиралась не по родовым путям, а прогрызало путь наружу напрямую, живот отныне выглядел как ветвистое дерево. Тонкие белые линии уходили вверх едва ли не до груди. Их было десятки. Отныне я стала уродом.

Но в тот самый день, когда я очнулась, мои швы были еще слишком свежими, но мне это не помешало подняться на ноги.

Я чувствовала такую злость, такую ярость, что мне непременно нужно узнать, в чем же причина. Кто виноват, что мой ребенок обратился внутри меня. Если… Если это они, я исполню свое обещание. Я сотру этот мир, я уничтожу каждого, а в конце пущу пулю в собственный лоб.