Книга Академический обмен, страница 38 – Юлия Жукова

– Почему?! – по слогам выдохнул Маккорн.

Внезапно вместо лица Маккорна и гостиной Фэнни я увидела больничную палату, но не так, как я сама её видела тогда, не от входа, а из кровати, где Кларенс полусидел, подпёртый подушками. Белое небо за белой оконной рамой, белёные стены, белое металлическое изножье кровати, белые простыни – и такие же белые малокровные руки Кларенса, лежащие поверх. Внезапно среди этого царства смертной белизны – чёрный провал. Я.

Словно в диафильме, сначала я появилась в дверях, на следующем слайде – уже стояла у изножья, на третьем – сидела на белом стуле для посетителей, аккуратная, волосок к волоску, в похожем на мундир чёрном платье с блестящими пуговицами.

– Вы сама смерть или её подручная? – слабым голосом выдавил Кларенс.

Я приподняла один уголок губ в полуулыбке.

– Точно не подручная. А вот смерть или жизнь – это вам решать.

Я – настоящая, нынешняя, – встряхнула головой и отогнала воспоминание Кларенса. Обычно он хорошо контролировал свою телепатию и не подпускал в неё ничего лишнего, но, видимо, те эмоции были сильны. В принципе, неудивительно – когда выбираешь между тем, чтобы загнуться в считаные недели от неизлечимой болезни, и тем, чтобы позволить себя умертвить в надежде, что незнакомая некромантка сделает из тебя зомби, эмоции должны крышу пробивать. Я тогда ещё подивилась, что Кларенс всё решил так спокойно, но теперь думаю, что, возможно, он был слишком болен, чтобы переживать.

– Но почему вы не обратились к магу жизни? – всё ещё недоумевал Маккорн, которому Кларенс, видимо, рассказал об обстоятельствах своего решения, пока я выпутывалась из его воспоминаний.

– Потому что я невосприимчив к магии жизни, – ровно ответил Кларенс, хотявот теперь я чувствовала его раздражение. Вряд ли Маккорн его заслужил, но Кларенс болел всю жизнь, и мне страшно представить, сколько раз он отвечал на этот вопрос. Потом он вздохнул и поправился: – Был. При жизни.

Маккорн медленно кивнул с видом настолько потерянным, что мне почти стало его жалко. Тот факт, что на свете есть люди, невосприимчивые к магии жизни, для самих магов жизни настолько невыносим, что они обычно стараются его игнорировать. Но людей таких мизерная доля, и ради них никто не будет вкладывать средства в развитие какого-то другого целительтства, не основанного на магии жизни. Есть отдельные умельцы среди стихийников, которые могут помочь что-то подлатать, есть и немагические знахари, которые пользуются травами и прочей сомнительной дрянью. И есть некроманты, которые с готовностью подсунут смертельно больному человеку казённую бумажку.

– Но… – Маккорн снова уставился в согласие. – Здесь ничего не сказано о том, что вы должны ей служить. Разве это законно?

Кларенс моргнул. Ему это было делать необязательно, и хоть привычка из жизни осталась, он старался не моргать, пока я смотрела его глазами. Удивился, значит. А я вот нет.

– Служить? – переспросил он. – У меня с Маргаритой подписан договор, действие которого я могу прекратить в одностороннем порядке с уведомлением за две недели. О чём вы?

Маккорн всмотрелся в лицо Кларенса так, словно видел сквозь его глаза меня.

– И что с вами будет, если вы разорвёте этот договор?

Кларенс развернул руки вверх ладонями.

– Придётся искать другого работодателя.