Книга Стажер Зеркального сыска, страница 16 – Юлия Гладкая

– Да пусто тут, – Митя оттолкнул от себя последний ящик, – все проглядел, никого нет. Может, заезжие?

– А что, – Игнат встрепенулся, – может, и так, цыган на ярмарке в ближайшие дни не было? И надо б узнать, где Люба клубень подобрала.

– Так я расспрошу. – Стажер резво вскочил.

– Э, нет, – Игнат кривенько усмехнулся, – я за тебя горожан принял, а ты, мил друг, теперича порядок тут наведи.

– Шеф, – начал было Митя, но, поймав похолодевший взгляд наставника, сник и молча начал складывать раскиданные по всему полу бумаги по коробкам.

Уже ближе к концу уборки Митя решил еще раз проглядеть дело дочки прачки, однако найти его не смог, видно, сунул в один из ящиков, а вытаскивать все по новой не хотелось. Погасив газовую лампу, стажер, зевая, покинул департамент и, ежась от пронзительного ветра, поднявшегося к ночи, побрел домой по опустевшим улочкам провинциального городка.

В промерзлой комнатушке, которую он снимал у купчихи Меньшовой, Митя, не снимая сюртука,сел за стол и, раскрыв сверток с нехитрой снедью, принялся ужинать.

Подсохший ломоть не лез в горло, а вареное яйцо, которое юноша жевал вприкуску с вялой четвертушкой лука, казалось безвкусным. Все мысли Мити сейчас занимала Варенька. Пока он брел домой, то все вспоминал, как она огорчилась, как расстроилась, когда обезумевшая от горя и злой волшбы Люба обвиняла ее в жестокосердии.

Если б самого Митю кто обвинил в том, что он другому желает смерти, так, пожалуй, и он бы огорчился, а тут хрупкая барышня. Как она там сейчас? Грустит ли или музицирует, прогоняя тоску, а может, спит и думать позабыла про дневную неурядицу.

Чувствуя, что не успокоится, пока не узнает ответ на свой вопрос, Митя вытащил из шкафа настольное зеркало. Убрав опустевшую тарелку, он установил его перед собой и, собравшись с духом, коснулся силой блестящей поверхности.

Осознание, что сей миг он нарушает одну из заповедей Зеркальщика, щекотало нервы. Но утешив себя, что это во благо, Митя продолжил сеанс.

Зеркало послушно пошло рябью, и вот уже не свое отражение видел Митя, а ту самую гостиную, в которой давеча принимала его Варенька.

Комната пустовала. Глубокие тени залегли по углам, скрыв от взора и напольную вазу, и книги в шкафу. Разве что склянки чуть поблескивали на своих полках да белела пролитым молоком скатерть на круглом столе.

– Ну вот, и нет тут никого, – пробормотал Ми-тя и уже хотел было прервать связь, как послышался скрип.

В гостиную вошла Варенька. Огонек свечи, которую она держала в руке, лихорадочно дрожал, предавая милому лицу незнакомые черты. Варя утерла щеки ладошкой, и Митя сразу понял, она плачет. Сердце так и жалось от боли. Ему захотелось кинуться к ней, обнять, утешить, чтоб никто не посмел больше обижать столь чудное создание.

Однако пока он размышлял, Варенька поставила на стол свечу, затем выдвинула стул и зачем-то встала на него ногами.

Из той зеркальной щеколды, через которую глядел Митя, ему было не видно, для чего все эти действия. Однако внутри у Мити все похолодело. Ему вдруг вспомнилась коммутаторная. Опрокинутый стул. Черная туфелька, сиротливо лежащая рядом, и Анна, дергающаяся в петле, точно червь на крючке у рыбака.

И пусть с Анной все обошлось и сейчас она уехала к тетке, но вдруг и Варенька решилась свести счеты с жизнью, не перенеся грубых слов?