Книга Стажер магического сыска 3, страница 111 – Юлия Гладкая, Alexander Blinddog

— Вы правы, — отозвалась Ольга. — Разве можно осуждать меня за желание быть привлекательной вечно? Чего бы мне это ни стоило.

— Выходит, вы и впрямь погубили несколько человек ради недосягаемой сказки? — уточнил Глеб.

— Старик, ничтожество и безумный коллекционер — разве это большая жертва? — удивилась Ольга.

— А Анастасия Мартынова и её родня?

— Не пытайтесь приписать их мне, — глаза Ольги блеснули. — Анастасия желала денег за секрет из дневников Люмэ, что хранил её родственник, а то, что она пошла на их убийство, — её выбор.

— Адель, певицу, убили тоже вы, — констатировала Анна. — Мы просто думали не о той брюнетке. Мартынов встречался с вами.

— И заметьте, я заплатила ему. Но когда он решил продолжить шантаж… — госпожа Успенская сделала паузу. — Адель отравила его, но её убийство — это опять же случайность.

— Не вы ли сказали, что все случайности не случайны? — напомнил Буянов.

— Некоторые уж точно. Например, знакомство Павла с вами едва не разрушило весь план, но, как видите, теперь всё сложилось наилучшим образом. И если вы желаете сейчас же уйти, то можете так поступить, но без вашей подруги.

Госпожа Успенская прошептала ещё пару слов, и Буянов обернулся, услышав вскрик Анны.

Вмиг свет, возникший вокруг статуэтки, будто окутал Воронцову и потащил её ближе к Ольге. Прямиком сквозь стекло, внутрь купола. Буянов попытался вырвать Анну, но едва он коснулся сияния,как его точно ударило током, откинув назад. От падения его удержал Успенский. Всё это время он скорбно молчал:

— Мы бессильны, Глеб Яковлевич, — шепнул он Буянову. — Её не остановить.

— Ничтожество, — прошипел Порфирий Григорьевич, а Глеб лишь вырвался и, невзирая на боль, пронзающую тело, кинулся к Ольге:

— Давайте, вы Анну отпустите, мы с вами как-нибудь побеседуем. Я попробую понять, что вы хотите, и как я вам могу с этим помочь? Хорошо? Отпустите Анну, и мы всё уладим. А если нужна жертва, то возьмите меня. Да простит меня Анна Витольдовна, но я моложе.

Ольга улыбнулась ему с той нежностью, с которой улыбаются акулы, видя жертву:

— Поймите же, Глеб, мне недоставало всего лишь одного — последнего элемента. Того, чью молодость я заберу. Я хотела использовать для этого Павла, но вы сами привели сюда источник куда лучше.

Глеб хотел возразить, но в этот момент Ольга вскинула руку со статуэткой вверх. Затем она выпалила несколько длинных слов, и вся эта безумная конструкция вмиг ожила. Свет, сорвавшийся со статуэтки, отразился от зеркал — сначала десятком, затем миллионом лучей, окутавших Успенскую и Воронцову белым коконом… И вмиг схлынуло.

Но Анна… Анна… Лицо Анны стало лицом древней старухи, исчерченным глубокими бесчисленными морщинами. Её волосы полностью побелили, истончились. Глаза потеряли цвет и помутнели. Воронцова в ужасе, не в силах найти слов, смотрела на десятки своих отражений в расставленных повсюду зеркалах.

— Что ты наделала? — в бессильной ярости Порфирий напрыгивал на стеклянный купол, пытаясь пробить его лапами.

— Всего лишь забрала то, что ей не нужно. Что она променяла на работу и одиночество. То чего она не достойна. Её молодость. Ваша подруга пожертвовала мне свою, за что я ей очень благодарна.

Успенская начала безумно смеяться, пританцовывать, размахивая подолом платья, будто маленькая девочка.