Книга Стажер магического сыска 3, страница 33 – Юлия Гладкая, Alexander Blinddog

— Вот и славно, — ответил старик. — Значит жду вас завтра. Напишите адрес, пришлю за вами своего сына, заодно познакомитесь, раз уж волею судьбы он главный подозреваемый.

Лазарев убрал записку с адресом квартиры Глеба, затем достал из внутреннего кармана сюртука пухлый конверт, положил его на стол.

— Это аванс. Справитесь с поимкой этого любителя записок — получите ещё столько же, плюс премия. До завтра, господин Буянов. Господин Порфирий.

Прикоснувшись пальцами к полям цилиндра Лазарев вышел из кабинета.

Глеб приоткрыл клапан конверта, глянул внутрь и восхищенно присвистнул.

— Порфирий Григорьевич, сегодня тунец и рябчики в сметане.

— Сытный ужин сегодня и обещание прекрасной трапезы на завтра, — кот облизнулся. — Что может быть лучше? Однако, хотелось бы узнать, Глеб Яковлевич, что вы собираетесь делать с этой странной миссией?

— Ну, как что, — Глеб всё-таки принялся собирать разбросанные по полу карты. — Если записка окажется чьей-то дурной шуткой, то, видимо, ничего. В противном случае, придётся надеяться, что душегуб поменяет планы, увидев нас.

— План надежный, как часы, — саркастично протянул Порфирий. — Перефразируя вас, мы будем просто надеяться на лучшее?

— Именно так. Но если, конечно, у вас есть гораздо более интересные идеи, с радостью вас выслушаю.

— Ой, лишь бы на меня все перекладывать, — кот зевнул и потянулся, выгнув спину дугой. — Порфирий Григорьевич, помоги, Порфирий Григорьевич, придумай, Порфирий Григорьевич, спаси. А сами что, м-м-м?

— Вот вы критикуете, критикуете да попрекаете, а дельных предложений-то и нет.

— Есть у меня одна идейка. Пойдемте-ка отведаем, как сегодня в ресторации у Смирнова запекли каплунов в горшочках, под сметанкой. На сытый живот и мыслится легче, так что заодно что-нибудь и придумаем. Точнее вы. Вы придумаете. А то вечно только я за всех отдуваюсь.

Глеб оставил записку Воронцовой, где кратко изложил суть нового дела и где окажется завтра. Затем взял на руки кота и они отправились ужинать. Порфирий, конечно, мог дойти и сам, но не преминул возможностью поворчать, что по зиме у него мерзнут лапки и раз уж тут такой удобный транспорт в виде Буянова, то грех, право слово, грех, заставлять несчастного морозиться.

В ресторации вместо размышлений о сути дела и как завтра помогать Лазареву, однако, вся фантазия кота ограничилась только полётом гастрономической мысли. Порфирий взял на себя важную миссию перепробовать всё меню, так что половина от аванса Лазарева, которую Глеб оставил себе, стремительно таяла. Между осетриной по-французски и перепелиными котлетками кот глубокомысленно рассуждал, что у всего в этом мире есть своё предназначение. Деньги, например, созданы для того, чтобы их тратить. Его, Порфирия, предназначение — быть сытым и красивым. И вот, стало быть, сегодня все пути сходятся в одной точке — надо наесться от пуза и потом сладко поспать.

Глебу тяжело было спорить с такой философией, так что оставалось только поддакивать, настраиваясь на безболезненное прощание с львиной долей гонорара в одночасье.

Самоотверженный Порфирий настолько не жалел себя, что Глебу пришлось снова взять его на руки и нести до такси — кот слишком объелся, чтобы самому шевелить лапами. Дома он уложил кота спать на кресле, укутал пледом, и принялся собирать вещи.