Книга Чужая невеста для дознавателя, страница 74 – Полина Никитина

Отец грубо хватает меня за воротник и рывком дёргает вверх.

- Пусти! - кричу я в отчаянии. - Помогите, кто-нибудь! Грабят! Убивают! Сразу же прилетает мощная затрещина и у меня всё темнеет перед глазами.

Сжав руками мои плечи, он трясёт меня как тряпичную куклу и на щёки приземляются капельки слюны, брызжущей из его рта:

- Бесполезное создание, а не дочь! Прибил бы и жил себе спокойно, если б ты не была мне так нужна!

- Что? - спрашиваю я, едва шевеля непослушными губами.

- Идёшь со мной! - приблизившись к моему лицу, орёт он, срываясь на хрип. - Только попробуй сбежать, ноги переломаю! Испуганно смотрю в его глаза и с ужасом понимаю - он не врёт.

Ненависть отца ко мне настолько сильная, что я ему верю - переломает.

- Шевелись, - он грубо толкает меня в спину, и я едва не падаю. - Завтра с утра едем в местный храм и выдадим тебя замуж за сопляка-Харриса. А если посмеешь выкинуть что-то, что мне не понравится, или позвать на помощь ублюдка Беннета - к демонам сожгу ваше “Инкогнито”, поняла?

Стиснув зубы до скрипа, позволяю отцу отконвоировать меня в дом за живой изгородью. Папа ведёт меня молча, не говоря ни слова, и это даёт мне возможность обдумать услышанное.

“Завтра меня насильно выдадут замуж за Александра, - думаю я, в надежде, что папе не придёт в голову меня обыскивать, и он не найдёт спрятанный в кармане артефакт. - Значит ли это, что Генрих Сторм и Роберт Харрис заодно? Но если он хочет спихнуть меня под венец, зачем ему Амалия?”

Мысли разрывают мне голову, в висках начинает стучать, и я едва не прохожу мимо дома, у которого отец обсуждал свои грязные делишки со своей подельницей.

- Куда пошла? - его крепкая, сильная рука рывком дёргает меня назад, едва не вывихнув плечо.

Шиплю от боли, но подчиняюсь. Иду по узкой, неопрятной дорожке мимо высокой, нескошенной травы к двухэтажному домику с облупленной от времени грязно-жёлтой краской. Поднимаюсь на крыльцо по рассыхающимся, скрипящим ступеням, в любой момент рискуя провалиться и поранить ноги, но тут же отец рычит:

- Стоять.

Нагретая солнцем древесина приятно согревает пораненные ступни в порваных чулках. Стараюсь дышать медленно, ровно, чтобы не сорваться в истерику и лишний раз не вывести из себя чудовище, которым стал мой родной папа. Он встаёт перед обшарпанной дверью неопределённого цвета, что-то шепчет, после чего тянет её на себя. С протяжным скрипом она распахивается, и я могу рассмотреть бедно обставленную веранду.

- Амалия! - кричит отец и на его зов спешит Алексова любовница.

Завидев меня, она замирает на месте, сжимает пальцы в кулаке и, прищурившись, выплёвывает:

- Дрянь! А она здесь чего забыла?

- Не твоё дело.

Отец явно не собирается рассказывать нахальной блондинке свой план. Толкает меня в её сторону и приказывает:

- Отведёшь на чердак. Глаз с неё не спускать! А ты, поганка, не вздумай сбежать.

- Почему это? - я уже знаю ответ, но не упускаю случая дать понять, что быть покорной пленницей не собираюсь.

- Потому что высоко, - снисходительно поясняет Генрих Сторм. - Ноги переломаешь. Для завтрашнего дела калека мне не нужна, поняла? А если сбежишь - калеками станут все твои друзья: и твой ублюдок-сосед, и рыжая ведьма с бывшим дознавателем и ваш идиот-начальник. А ещё, они вмиг станут безработными, и им не начто будет оплачивать лекарские счета.