Книга Территория Дозоров. Лучшая фантастика – 2019, страница 157 – Сергей Лукьяненко, Олег Дивов, Святослав Логинов, и др.

Навсегда, думал он. Застыть вот так навсегда, и чтобы не кончалось. Рахмет снисходительно относился к собственной жизни – благодаря отсутствию настоящего страха перед смертью он стал не просто предводителем ватаги, а Соловьём, дерзость и отчаянность которого уже вошли в былины. Но если и было что-то, ради чего стоило жить или умереть, то оно длилось сейчас, в это мгновение.

– Скажи, что теперь всё, – шёпотом попросила Феодора. – Скажи, что заживём иначе! Как муж с женой, и чтобы детки, и чтобы ночью ты никуда не уходил, я устала бояться, Рахметушка! Скажи!

Он молчал.

– Новое имя – как новая судьба. Я научусь тебя Кирьяном звать, всё сделаю, что хочешь, только давай уже осядем, а? Ведь не в нужде, ведь одного только схрона в саду на сто лет хватит! А я ещё вышивать буду и одёжку чинить, здесь вокруг люд зажиточный – много кому чего надо. И ты уроков возьмёшь больше, тебя же дети любят, слушают… Мы хорошо будем жить, счастливо!

– Скоро, – ответил Рахмет. – Скоро, потерпи, радость моя. Предчувствие у меня: что-то важное для всех нас – совсем рядом. И будто долг у меня перед отцом. Пока не верну – покоя не будет.

– Какой долг?! – всхлипнула она. – За что? И как ты измудришься его отдать?

– Просто доделаю одно дело. Ты не застала, а отцу плохо было. Очень. Не по-людски это – отнимать у человека то, ради чего он живёт. Обвинить в пустознатстве – долго ли? А отцу всё было любопытно – и звёзды на небе, и черепки в земле. Он хотел-то… Чтобы древляные открыли глаза, чтобы увидели смысл…

– Смысл – это к теневым, – осторожно возразила Феодора. – Каждому своё место в Древе мира, в том и смысл, нет?

– Корни питают Его, листва хранит Его, – издевательским тоном произнёс Рахмет расхожее присловье, – ствол и ветви держат Его целым, а тень придаёт смысл Его бытию. Надменные мерзавцы присвоили себе всю суть, приравняли себя к смыслу существования всех остальных. Мы с тобой – суть Древо, неподвижная древесина, ствол и ветви просто держат всё остальное, а жизнь, настоящая жизнь – она у них, у них одних!

Феодора не могла спокойно вынести святотатства из его уст. Отстранилась, отошла к окну, встряхнула кудрями, прижалась лбом к стеклу.

– Живём как бабочки, –тихо сказал Рахмет, – долго, а будто один день, так отец говорил. Уйдём – и следа не останется. Но однажды в нашем небе появляется солнце. Один только раз оно одиноко пересекает небосвод, один раз за нашу короткую жизнь. Можно копаться в делах, продавать своё время за жалкие княжки или нерубленые гривни и даже не заметить, как солнце прошло мимо. А можно поднять глаза вверх, и увидеть его, и последовать за ним – на счастье или на погибель. Главное – не упустить, не проглядеть…

Он подошёл к Феодоре и мягко обнял её за плечи. Она прижалась губами к его запястью.

– На пересылке увидел этого паренька впервые – посмеялся над ним вместе со всеми. Сосунок несмышлёный. А теперь, как к Дрозду его притащили, прямо шевелится внутри: вот оно, ради чего и на рожон не страшно. Чую: не могу иначе. Ты уж прости меня, дурака.

Он оставил её в пустых палатах нового жилища. Дело требовало присутствия главаря на сборе ватаги.

Позвали только лучших. Для намеченного переёма скрытность требовалась больше, чем грубая сила.

Седым изваянием сгорбился в углу Сыч – листвяной, умелец взрывного дела. Селезень, высоченный боевик-коренной со шрамом в пол-лица, Дрозд, Сова сидели вокруг стола, пристально разглядывая перепуганного таким вниманием Алима Юсупова.