Книга Судьба самозванки, страница 111 – Амо Джонс, Меган Брэнди

‒ Их двое. Женщина. Магдалена? ‒ шепчет Синнер, прислушиваясь к лязгающему звуку веревки, ударяющейся о потолок.

‒ Не-а. Не может быть. Она мстительная стерва, но ей есть что терять.

‒ Верно, ‒ отвечает Крид, как раз в тот момент, когда дверная ручка дрожит, и все остальное вокруг меня исчезает, потому что тот, кто войдет в эту дверь, только что подписал себе смертный приговор.

‒ Здравствуйте… братья.

Двадцать пять

Лондон

Я лежала в гамаке, который Хайде повесила для меня на самой дальней опушке леса, не знаю как долго, пытаясь разобраться в некоторых вещах, происходящих в голове, какими бы болезненными и запутанными они ни были… Я думаю, что кое-что из этого я поняла.

Ночью Найт вошел в ту комнату в святилище, он не только стер боль и мое знание о связи между нами, он принял это.

Моя злая, сломленная пара принял меня. Он привязалсяко мне.

Моя связь жива, его притязания завершены.

Черные вены вдоль моего тела и сама кровь, которая течет во мне, пропитаны им.

Мой дух пробудился.

Эту часть себя, которую он не должен был отдавать мне, но отдал, даже если не мог открыть свою собственную.

Он отдал мне всего себя, а затем отпустил, насколько мог, зная, что это означало, что он никогда не поднимется к своему высшему «я». Никогда не станет королем, которым он должен был быть. Он сделал это для меня, девушки, которую, как он клялся, ненавидел. Это было недостаточно правдиво или сильно.

Девушку, о которой он сказал, что не хочет.

Он солгал. Мне и самому себе.

Найт освободил меня из тюрьмы, в которой я обвиняла судьбу, запершую меня, закрывшись со стороны решетки, из которой он освободил меня.

Я вижу его в своей голове, слышу его в своих мыслях теперь, когда барьер в сознании разрушен, но я не понимаю того пустого оцепенения, которое чувствую от него прямо сейчас. Почему ему больно? Почему он оплакивает потерю меня?

Он решил отпустить меня.

Вот в чем заключалось ухаживание. Он не мог считать меня своей королевой, и он знал это, поэтому был готов взять другую.

Он, вероятно, сделал это в ту минуту, когда меня больше не было у него перед глазами, напоминая о том, чего он хотел и чего не мог иметь.

Мыслей, смешанных с невыносимой болью, которая не принадлежит мне, слишком много, поэтому я использую свой новообретенный щит, чтобы блокировать это, но в тот момент, когда он исчезает из моего сознания, боль усиливается. Она становится такой сильной, что я перекатываюсь, с глухим звуком падая на землю.

Я тяжело дышу, зарываясь руками в грязь, когда колющее ощущение пронзает меня, и я с криком запрокидываю голову назад.

Крик, который обрывается, когда кусты позади меня предупреждающе шелестят. Развернувшись, я замираю.

В шести дюймах от меня. Их зубы острые, а глаза дикие. Они выглядели бы, как люди, если бы только не чудовищные черты лиц.

Они вампиры.

Кровь в венах бежит быстрее, сильнее пульсирует в горле, и я, клянусь, что мой дар, как будто насмехается над ними. Заставляя подойти ближе, но этой сучке нужно остыть.

Я не могу справиться с шестью вампирами одновременно.

Я даже не уверена, что смогу выдержать одного!

Они все кружат вокруг в полной форме. Моя связь с разумом Найта говорит, что они не просто вампиры, они из тех, кто рожден от Демонов, со временем излеченных, чтобы стать именно такими ‒ злыми. В глубине их глаз нет искупления, только мучение. Жадность. Злоба.