Книга Судьба самозванки, страница 47 – Амо Джонс, Меган Брэнди

Меня охватывает печаль, но я отгоняю ее. Я не могу вернуться, но могу использовать время, которое вынуждена проводить здесь, в своих же интересах.

Просто так, решаю я.

Я собираюсь научиться, а затем собираюсь выбить дерьмо из Деверо.

Фальшивый смех обжигает уши, когда я, прищурившись, смотрю на чертову вампиршу, которая больше не лежит временно мертвой на полу, а вернулась на сторону Найта с остальными его шлюхами.

Алекс гребаная Кова ‒ одна из них.

В последний раз, когда я видела ее, она была обнаженной на моем лучшем друге, поглощая его энергию, чтобы питать собственную. Эти люди, они думают, что могут делать все, что захотят. И берут, когда хотят. Прикасаются, когда хотят.

Убивают, когда захотят…

Гнев горит глубоко в груди, и я приветствую боль.

‒ К черту это. С таким же успехом, можно все.

С высоко поднятой головой и таким же ничего не выражающим лицом, как всегда, я направляюсь прямо к ним, снова и снова напоминая себе, что страх ‒ это человеческая черта, и в конце концов… Я не человек.

По иронии судьбы, это ужасающая мысль, но она также придает сил, потому что я, блядь, не человек.

Я нечто большее.

Вот так напряжение невесомыми волнами спадает с моих плеч.

Губы приподнимаются с одной стороны, и меня больше не ебет, останется ли это нелепое платье на месте или моя киска будет выставлена на всеобщее обозрение. Я никогда не была скромной и чертовски уверена, что не стану такой в месте, где секс воспринимается, как обычное приветствие.

Найт чувствует меня после первого шага, который я делаю, и да, возможно, я пыталась восстановить связь, которая ослабла между нами, но он притворяется, что не чувствует, пока больше не может игнорировать меня.

Пока я не стану всем, на чем он сможет сосредоточиться, и его голова не будет повернута в эту сторону.

Его глаза сужаются, но он вспоминает, что ему похуй, и так же быстро наносит на лицо непроницаемую маску.

Хватаю хрустальный бокал, полный кружащихся блесток, и выплескиваю странную жидкость, не заботясь о том, что это такое. Подхожу прямо к группе, и со скоростью, о которой я и не подозревала, откалываю дно стакана, разрезая, на открытой ладони, а затем вонзаю его в шею этой сучки Алекс, попутно размазывая свою кровь по ее щеке, чтобы мой запахсмешался с ее.

Кровь бешено брызжет, и я отступаю назад, смеясь, когда глаза стервозной вампирши обрамляются темно-красными прожилками, ее клыки опускаются и погружаются в плоть Алекс. Люди кричат, произносят заклинания, но уже слишком поздно, и все это знают ‒ вампир утратил контроль над жаждой крови.

Эту суку нужно усыпить.

Найт ‒ тот, кто дергается вперед, вся его рука исчезает в груди брюнетки, поднимаясь с ее черным сердцем в руке после того, как он вырвал его из тела.

Во второй раз за вечер вампирша падает на пол, и на этот раз она не собирается вставать.

Люди ходят вокруг, но я не обращаю на них внимания.

Мои глаза прикованы к моей паре, прикованы к полному, блядь, шоку, который охватывает его лицо.

Бен хотел бы это увидеть.

Мое сердце болит при этой мысли, но я сдерживаю улыбку, потому что, если у меня не может быть моего лучшего друга, у него не может быть своего королевства. Я заберу, если понадобится.

Словно читая мои мысли, челюсть Найта сводит от ярости, поэтому я с усмешкой наклоняю голову, проводя языком по ладони, чтобы очистить порез.