Книга Мой неласковый Муж, страница 38 – Екатерина Ромеро

Он боится даже тех воспоминаний, когда его били, когда резали лицо, когда оставляли в луже крови в той металлической коробке.

И даже сейчас, спустя почти двадцать лет, я помню вкус собственной крови во рту. Я помню, как топили мою новорожденную дочь и как она плакала, как я рыдал по ней. Мне было больно видеть смерть собственного ребенка. Я бы сам сдох. Поменялся жизнями с ней, но мне не дали такой возможности, ее просто не было.

Да, я вырос, я выжил,но это навсегда со мной, и я поклялся отомстить. Я знаю, что должен, но в то же время у меня тогда совсем не будет будущего.

Я знаю, что должен помочь тем детям, ведь это должен кто-то сделать. Я поклялся. Еще я знаю, что, скорее всего, не вернусь из Халифата, а это значит, что Есю я больше не увижу. Выбор без выбора, и мне хочется орать от этой безысходности.

* * *

Мы сближаемся, я чувствую это. С каждым днем Марат показывает мне, какие мы счастливые, и это похоже на сказку. Каждый вечер мы проводим вместе, и на секунду мне кажется, что так было всегда.

Наконец-то я не одна, мой муж со мной, и с ним я как за стеной, но Монстр упорно продолжает приходить ко мне во снах. Иногда он молчит, иногда говорит что-то, но я не разбираю слов.

Я словно живу две жизни, какие-то параллели, и никак не могу понять, где сон, а где реальность. Где мой любимый на самом деле? Рядом со мной, такой нежный и спокойный, или там, в моих фантазиях, закрытый, грубый, жестокий?

Я выплескиваю свои переживания на страницы, роман упорно набирает обороты, но все же пока пазл до конца не складывается. Мне словно не хватает совсем небольшого винтика, чтобы картинка стала яркой, но, как только я напрягаюсь, пытаясь вспомнить хотя бы что-то, у меня начинает болеть голова.

Словно какой-то блок там стоит и не дает. Упорно сдерживает поток мыслей, как только я подбираюсь к правде, и я не могу никак это объяснить. Даже мужу, даже Кэрол, даже самой себе.

— Марат, ты не мог бы глянуть, что там у меня на плече?

Мы смотрим фильм, я сижу в объятиях мужа, но чуть выше лопатки словно что-то покалывает. Вспоминаю о шраме.

— Где?

— Да здесь, там какие-то рубцы. Я видела в зеркале. Ты не помнишь, что это было?

Марат осторожно снимает бретельку моей майки и опускает ее. Я чувствую тепло его рук. Мне нравится.

— Ты упала.

— Тоже с велосипеда? — язвлю, у него на все один ответ.

— Нет, на льду. Ничего серьезного. Все давно зажило.

Нежно целует меня прямо в шрам, а у меня мурашки по коже, приятно.

— Там точно ничего нет? Посмотри.

— Там ничего нет, Никки. Одевайся.

Натянул на меня майку обратно и ушел на крыльцо. Кажется, я сказала или сделала что-то не то, ведь настроение Марата быстро ухудшилось. Он долго курил на улице, а когда вернулся, не проронил ни слова,и я не понимала, как это воспринимать.

Большую часть времени Марат общался со мной и выглядел как нормальный мужчина, но иногда он просто молчал. Смотрел на меня тяжелым взглядом и ни слова не говорил.

Точнее, говорил со мной, просто без слов. И он так много хотел мне сказать, но словно не решался. Словно ему было больно и потому он просто молчал.

Мне казались такие мгновения самыми честными. Как жаль, что лишь позже я пойму, что на самом деле эти секунды и являлись самым честным, что между нами было.