Книга Мой неласковый Муж, страница 53 – Екатерина Ромеро

И воздух между нами раскалился. Стал густым, аж горло дерет, больно.

— Что ты делаешь, малыш?

— Слушаюсь. Я послушная. Не наказывай меня.

Хлопает мокрыми ресницами, а у меня внутри все загорается просто. Мои правила теперь мне самому боком выходят, потому что она реально помнит только плохое.

— Зачем сняла одежду?

— Ты сам сказал мне ходить голой, хозяин.

Берет мою ладонь и целует, а меня как будто током пробивает. Я сам ее этому научил. Я выбивал это послушание из нее кнутом!

Жестко, чтобы слушалась, чтобы не сопротивлялась. Еся прекрасно все помнит — и даже то, как я заставлял ее к себе обращаться.

— Еся, посмотри на меня. — Ловлю ее взгляд, зрачки по пять копеек, а губы сухие, и она вся просто горит. — Мы не в том положении уже. Те правила недействительны больше. Не надо. Тише. Спокойно, девочка.

Беру ее руку, вижу, как в моей ладони подрагивают ее пальцы. Хлопает ресницами, слезы стекают по бледными щекам. Она реально едва дышит, смотря на меня во все глаза. Я боюсь, что Еся потеряет еще раз сознание, прежде чем приедет Кэрол, и не хочу этого.

— Нет, я понимаю, ты меня проверяешь снова. Не утратила ли я за год навыки, так вот я не забыла, хозяин. Все помню прекрасно. Все… Наверное, этот год тебе было очень весело жить — играть со мной, как с глупой, доверчивой куклой.

Сжимаю зубы: она говорит на эмоциях, хоть и боится. Да, я заслужил это. Конечно, Еся в дикой обиде на меня. За все. Слишком большой список, долго перечислять, за что именно.

— Я не играл с собой этот год, малыш. Ни минуты не играл. Я с тобой жил. Я был таким, каким ты хотела меня видеть рядом с собой.

Она почему-то смеяться начинает. Всхлипывает и дрожит, забирает из моей ладони руку, прижимает к сердцу, словно оно у нее болит.

— Ты все же превосходный в своем деле. Мастер. Ты очень талантливый, хозяин, какой же ты молодец. Хах! Ты не только мое тело вышколил, ты трахнулмой мозг, Арман, браво!

Стискиваю зубы, тянусь к ней, а Еся вскрикивает, вздрагивает от каждого моего движения.

— Нет, пожалуйста, не надо!

— Спокойно. Никто тебя не тронет.

— Я буду послушной. Я рабыня. Я снова твоя рабыня! Ладно, я поняла, ты хочешь мести. Ты, конечно же, слушаешь своего дядю, или кто он там тебе — Данте. Просто за что, Арман? За что ты так со мной… лучше бы убил, лучше б ты убил меня!

— Не плачь. Прошу тебя. Еся.

Беру одеяло и закутываю ее в него, вот только Еся не смотрит уже на меня как на мужа. На Монстра — да. Именно как на Монстра теперь и смотрит. Даже хуже, чем раньше. Раньше она хотя бы притворялась, что любит, у нее была надежда спастись, а теперь нет. Одна только паршивая честность между нами, а еще ее страх. Чертов.

— А как мне не плакать, если ничего не изменилось?! Сколько у меня времени, хозяин? Месяц, неделя, а может, сутки? Завтра Рокс приедет — так будет? Там что, дорогу ремонтировали, потому ты решил отсрочить? Так что? Сколько мне жить осталось, прежде чем ты отдашь меня шестидесятилетнему мужику на потеху?!

— Успокойся. Хватит, я сказал, прекрати истерику!

Пытаюсь обнять ее, вот только мина взрывается. Еся начинает криком просто орать и отбиваться:

— Нет! Нет, помогите! — вскрикивает так отчаянно, одеяло падает. Она забивается в угол и закрывает голову руками. Не дает. Совершенно не позволяет к себе прикоснуться.