Книга Реквием, страница 17 – Екатерина Ромеро

Надо вглубь страны ехать далеко, чтоб не знал, где я. Пусть лучше думает, что я в пожаре том умерла. Пусть забудет вместе со своей местью!

Через двадцать минут я запрыгиваю в первый попавшийся автобус. Доезжаю до следующей остановки, и затем попадаю на автовокзал, откуда уже беру билет в какую-то деревню. Далеко, девять часов езды отсюда, и кажется нас едет туда всего трое человек. Ладно, я справлюсь. Ради малыша справлюсь, ведь он не виноват, не виноват вообще ни в чем.

Прижимая рюкзак к себе, я сажусь на заднее сиденье автобуса, и сильнее натягиваю капюшон на лицо. У меня нет плана, связей и почти нет вещей. Я просто…хочу сохранить жизнь ребенку, которого стопроцентно убьет род Бесаевых, как только узнает о его существовании.

Глупая, как же я не поняла, что Бес врет? И сейчас он притворялся. Когда целовал меня до слез, когда ласкал, обнимал так, что аж голова кружилась.

Ложь…все было ложью. В наших отношениях похоже, не было и доли правды, только боль, которая сейчас меня до краев просто захлестывает.

***

Я приезжаю в деревню, когда уже вечер на дворе. Выйдя из автобуса, прижимаю к себе рюкзак. Куда идти, что делать-то теперь? Оглядываюсь по сторонам. Приезжих встречают, вот только меня никто тут не ждет.

На улице зима стоит, Новый год скоро, а я даже не знаю, в какую сторону пойти. Но идти надо, иначе совсем окоченею.

Закутавшись в куртку, следую прямо в темноту. Я ее больше не боюсь. Я еес Бесом сполна познала, и теперь если честно, меня мало что тревожит, кроме него.

Пройдя пару километров по морозной улице, моя спесь немного стихает, и я быстро начинаю замерзать. Да и не ела я ничего сегодня, поэтому голод просто адский. Не зря тогда Маргарита отметила, что я ем все подряд. Тогда уже поняла, что малыша ношу…Ладно.

— Не бойся. Ничего не бойся.

Шепчу в голос сама себе, а точнее, крошке в животе. Мне все равно кто ты, мальчик или девочка. Ты мой. Мой малыш.

Я добредаю до ближайшего магазина, где как раз закрывает двери женщина. Охранник или продавец, даже не пойму сразу.

— Закрыто уже. Завтра приходи.

— Извините, у вас тут нигде комнаты не сдаются?

— А кто спрашивает? Тебе идти некуда или что?

Женщина бросает на меня колкий взгляд.

— Да. Некуда.

— С мужем чтоль поссорилась? Выгнал, небось?

Сцепляю зубы. Одно только воспоминание о Тимуре ранит свежие раны, и слезы тут же собираются в глазах.

— Нет…другое.

— Ладно. Не реви. Как зовут то тебя?

— А… — замолкаю. Лучше ей не говорить своего настоящего имени. — Аня я.

— А меня теть Люба зови. Не знаю я, Анечка, кто тут комнаты сдает. У нас здесь вообще почти людей не осталось. Выехали все в город кто мог, а кто не мог, тот помер давно. А откуда ты вообще взялась? Ишь, не местная будешь?

— Да, я…из города приехала.

— И что, ночевать негде совсем?

Женщина мониторит меня острым взглядом, видимо решая, можно ли вообще со мной связываться.

— Негде. Помогите с комнатой. Вы не думайте, я заплачу. Хорошо заплачу!

Достаю из рюкзака пачку купюр, и глаза женщины заметно округляются.

— Ничего себе! Точно с мужем поссорилась, да еще и с богачом каким, видать. Ох девка, а коль муж за тобой приедет, мало мне не покажется!

— Нет, он не знает, где я.

— Не знает…А вдруг искать начнет, не думала? Зачем мне эти проблемы, вот скажи? У меня самой три кошки и две собаки, да корова с теленком сверху. Ну, куда ты еще мне?