Книга Мой чужой муж, страница 61 – Екатерина Ромеро

Вскрикиваю, когда после моих слов Марат сжимает кулак все той же забинтованной руки, и в стену им со всей дури ударяет. Снова, снова и снова, пока из нее не начинает осыпаться дорогая плитка. Прямо на пол, разбиваясь на мелкие осколки.

Марат ударяет кулаком о стену, а я слез не могу остановить. Что же мы сделали? Что натворили. Сами убили то, что было между нами. Задушили эту любовь проклятую, искалечили ее, под корень срезали. а потом еще и сожгли. Нет ее больше, один только пепел на ветру развивается, разносится по сторонам бескрайнего поля.

Мужчина как зверь бешеный, дикий и ненормальный. Он останавливается лишь тогда, когда мы оба слышим отчетливый не невозможного неприятный хруст его кости. Очень сильный. Боже…Он сломал ее! После этого Марат молча разворачивается и уходит, со всей силы хлопнув дверью.

Становится трудно дышать. Каждый вдох дается с невероятной болью и тяжестью в животе, но это всеравно проще пережить чем то, что в этот момент у меня внутри твориться. Словно лавой раскаленной там поливают, по сердцу прямо, по живому.

Из последних сил отворачиваюсь к стене, слезы горькие соленые глотая. Что же мы наделали. Сами изувечили все то, что было у нас. Ничего не осталось кроме боли.

Я столько раз клялась себе, что выброшу его из сердца своего, забуду, но сама лишь обманывала себя. Марат Батуров навеки там поселился. Не забыть его, не выбросить из мыслей. Вот только теперь не мой он давно. Чужой муж, чужой мужчина. И как теперь жить с ним под одной крышей, зная, что он тоже правду узнал, даже не представляю. Кто я ему теперь: бывшая жена или просто шлюха, с которой можно делать все, сама не знаю.

В этот момент понимаю лишь одно – если еще раз сегодня увижу Марата, просто умру. Мое сердце не выдержит этого. Оно и так, едва ли бьется в груди, и то, только ради Поли.

Мне еще никогда так сильно не хотелось сдохнуть, как в тот момент, когда Дашу накрыла истерика. Дрожащая, слабая девочка, моя женщина, в тот момент была похожа на призрак. Бледный и прозрачный. Ее всю трясло буквально, а я хотел застрелиться.

Не помню даже, как сорвался и принялся стену белую лупить. Это хорошо сработало. Громкий хруст кости и острая боль в руке отрезвили меня. Это именно то, что мне было нужно в тот момент. Лучше так, так правильнее. Мне даже мало этой боли, особенно после того, как Дарина выдала парочку реальных фактов из жизни, в которую я своими руками ее погрузил.

Руку я все-таки сломал, притом в двух местах, так что без гипса все же не обошлось. Сейчас же я уже в сотый раз пересматриваю запись с камер наблюдения этой сволочи, которая подложила мне фальсификат. Высокая худощавая фигура в темном плаще до пят, стоящая под пеленой проливного дождя ночью. Это все, что я могу тут разглядеть, как ни стараюсь. Ничего больше нет. Ни единой зацепки. Не понятно даже, кто это – мужик или телка.

Навещаю Дарину следующим утром. Хотел бы сутками сидеть с ней и за руку держать, но знаю, не позволит. Как зверь дикий лишь смотрит на меня, не доверяет.

Вхожу в палату. Все такая же бледная девушка лежит на кровати, и кажется, выглядит еще более худой, чем вчера была. Ее взгляд моментально опускается в пол при виде меня. Гипс мой тоже, кстати замечает, хотя уверен, Дарина была бы рада в могиле меня видеть, а не в гипсе.