Книга Покровитель для Ангела. Собственность бандита, страница 36 – Екатерина Ромеро

– А ты? Например, то, почему я не могу никуда на работу устроиться? Почему от меня все шарахаются в городе? Ты же уже знаешь, где я была, Михаил. Паша бы не гнал как сумасшедший домой. Ты следишь за каждым моим шагом!

– Паша будет уволен, а ты не будешь работать, – чеканит строго, вызывая у меня волну ярости в ответ. Бакиров обращается со мной, как со своей домашней зверушкой.

– Ты не можешь мне это запрещать! Я не твой зверек! Я хочу работать и буду! Где хочу и на кого хочу! Ты больше не мой работодатель, ты меня сам выгнал! Я буду работать, хочешь ты того или нет!

Подхожу к Михаилу и смело тыкаю в его грудь указательным пальцем, однако он с легкостью мою ладонь своей лапой огромной перехватывает, сжимая ее до боли. Наклоняется ко мне, и я невольно вдыхаю его запах, который почему-то слегка кружит голову.

– Ты. Не. Будешь. Работать. Если тебе что-то нужно, тебе достаточно просто сказать мне об этом.

– Нет, не достаточно! Пусти, больно! – Вырываю свою ладонь из его лапы, однако тут же оказываюсь в кольце сильных рук Михаила. Он держит меня за талию, не давая и шанса дернуться, упасть, убежать. Его запах дурманит, близость провоцирует мурашки и дрожь в теле. Смотрю на такого высокого и крепкого против меня Бакирова снизу вверх, сердце безумно клокочет в груди. – Я твоя пленница теперь, Михаил? Я что, не могу выйти из дома, когда захочу?

– Можешь, но для этого тебе не обязательно меня обманывать, девочка, – басит, а я чувствую тепло его больших рук и не знаю уже, хочу, чтобы он меня отпустил, или нет. Трепещу вся, аж коленки дрожат, дышать даже тяжело рядом с ним.

– Так а по-другому ты бы меня не пустил! Что мне было делать?

– Сказать мне! Ты должна меня слушаться, Ангел.

Убирает локон волосс моего лба, но я как спичка загораюсь. Я так не привыкла и не стану.

– Нет, не должна! Я свободный человек. Что хочу, то и делаю! Я не собираюсь больше тебя слушать! Пусти!

Трепыхаюсь, как птичка, в руках Бакирова, а он и бровью не ведет. Зажал меня в кольцо своих рук, и, как я ни стараюсь, высвободиться не получается. Скорее ребра себе сломаю, но он не отпустит.

– Ты будешь меня слушать, хочешь того или нет! – рычит на меня, а у меня слезы подкатывают к глазам. Это уже слишком. Обида не прошла. Незажившая рана вскрылась слишком больно.

– Не то что? Что ты мне сделаешь?! Достанешь ремень, зажмешь у стола и накажешь снова? Делай, что хочешь, Михаил! Ты уже сделал со мной все самое худшее, что мог! – выкрикиваю прямо ему в лицо, размазывая слезы, и Михаил резко руки свои расцепляет, а я сбегаю в свою комнату, что есть сил хлопаю дверью.

Обида распирает. Ну почему он такой, как камень бездушный… ну почему? Какое ему дело, буду я работать или нет! Мне жить не на что, неужели Михаил не понимает, что я беззащитна теперь как никогда, что все мои мечты рухнули в один миг, и я теперь не имею почвы под ногами, я не имею ничего, даже работы.

Я реву в подушку, боясь, что Михаил сейчас вломится за мной в комнату, но он не заходит. Слышу только вскоре, как громко хлопнула входная дверь. Луна от этого звука разлилась по всему дому.

Проснувшись утром, я нахожу папку на тумбочке, развернув которую прикладываю ладонь к губам.

Подписанное заявление на поступление. Тот самый медицинский вуз, в котором я хотела учиться, лечебное дело и… у меня вступительные экзамены экстерном через два дня.