Книга Серебряные крылья, золотые игры, страница 34 – Иви Марсо

― Кто, блядь, тебя ударил? ― требую я.

― Отпусти меня! ― Она пытается вывернуться из моей хватки, и я отпускаю ее, но слежу за ней как ястреб, когда она садится и откидывается спиной на кровать. Ее пульс трепещет на запястьях, как крылья колибри.

― Боги, неужели в темноте можно разглядеть крошечный синяк? ― спрашивает она.

― Он не маленький. И мне не нравится, что ты преуменьшаешь его значение. Это был Райан? Берольт?

―Нет, нет, успокойся. ― Она проводит рукой по своей шее и касается родимого пятна крестного поцелуя, полностью обнаженного низким вырезом ночной рубашки. Переведя дыхание, она добавляет: ― Это был просто несчастный случай. Почему тебя это волнует?

Вопрос настолько нелепый, что я разражаюсь глухим смехом. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не заключить ее в объятия и не прижаться губами к синяку. Почему мне не все равно? Потому что она значит для меня больше, чем что-либо другое в моей жизни. Потому что когда я засыпаю, все мое сознание заполнено ей. Потому что она ― единственный шанс вырваться из тьмы, в которой я жил всю свою жизнь. Потому что возможность прикоснуться к ней ― это все равно что осмелиться взять в руки звезду.

Я облизываю губы. От нее исходит слабый привкус железа.

И до меня доходит.

― Единорог, ― говорю я.

Ее рука замирает у груди.

― Ты знаешь об этом?

― Да. Я знаю об этом. И меня этобесит. Райан не должен был просить тебя приручить его ― это слишком опасно. Я провел бесчисленное количество ночей, наблюдая за твоей спальней, ожидая наступления темноты, чтобы снова забраться на эту башню и сказать тебе, чтобы ты остановилась.

Как только я оправился от шока, увидев в заброшенных конюшнях под Сорша-Холлом живого, дышащегоединорога, первым моим побуждением было убить Райана. Мы орали друг на друга. Я кричал, что Сабина из-за этого погибнет. Он возражал, что он и его семья и так уже слишком глубоко увязли ― именно так они займут трон, и Сабина была ключевым фактором.

Я должен был оставить все как есть. Я должен был притвориться, что невеста моего господина меня не завораживает. Что с тех пор я не лежал без сна каждую ночь, представляя, как огонь единорога опаляет каждый дюйм ее идеального тела.

― Я беспокоюсь о тебе, маленькая фиалка, ― признаюсь я, мой голос почти срывается.

Мои слова усмиряют ее гнев, и, хотя она далека от того, чтобы улыбнуться, она вздыхает.

Это моя девочка. Может быть терпеливой даже с самыми мерзкими тварями. Кем в данном случае являюсь я.

Ее пальцы рассеянно касаются синяка на виске.

― Не стоит беспокоиться обо мне. Я знаю, как дрессировать лошадь. Я научилась, наблюдая за матерью. А что касается Райана, то мы с ним договорились. Он не заставляет меня работать со зверем.

Я совершенно не верю, что Райан не обманул ее в этом их соглашении.

― Этот монстр ― не простая лошадь.

― Я справлюсь с ним, Бастен.

Я сжимаю челюсти. Больше я ничего не могу сказать. Я забрался к ней сегодня ночью, чтобы уговорить ее не связываться с единорогом, и она отказала. Мысль о том, что она будет рядом с монстром, включает все мои защитные инстинкты, но в то же время и восхищает меня. Приручить единорога до сих пор было под силу только богам.

Она заставит его есть из ее рук, я знаю это.

Я провожу рукой по лицу.

― Тебе не следовало скрывать это от меня. Я мог бы тебе помочь.