Книга Серебряные крылья, золотые игры, страница 54 – Иви Марсо

Во мне кипит многолетнее негодование, и мне плевать, кто виноват ― Бастен, Райан, Сестры, пьяный отец или вся эта чертова система.

К черту. Я хочу что-нибудь сломать. Я хочу, чтобы Бастен услышал что-то, кроме моих рыданий.

Ярость охватывает меня, и я хватаю тяжелый серебряный подсвечник. Достаточно одного сильного удара, и окно разбивается вдребезги.

В моей груди вспыхивает удовлетворение. Разбитое окно, возможно, ни к чему не приведет, но звук бьющегося стекла ― это приятная приправа к острому гневу, который я не могу выразить иначе.

Я отбрасываю подсвечник в сторону, затем, пошатываясь, опускаюсь в кресло за столом, и разражаюсь слезами. Я опускаю голову на стол, зажмуриваю глаза и запускаю руки в свои длинные волосы, пока они не запутываются, как рыболовная сеть.

Мое сердце кажется слабым и пустым. От воспоминаний о пережитом у меня горят щеки. Тигр сейчас жив только благодаря милости богов и раздутому эго Райана, который был уверен, что сможет поймать его живым.

Я больше не хочу, чтобы когда-нибудь животное подчинялось моей силе, и в то же время какая-то ужасная часть меня ― та, существование которой я не хочу признавать, ― испытывает восторг, что смогла принудить его.

Почему ты плачешь?― спрашивает тоненький голосок.

Да, почему ты плачешь?― вторит другой.

Я поднимаю глаза, вытирая слезы, и вижу несколько пар черных глаз, которые моргают, глядя на меня.

Лесная мышь сидит на пустом чайномблюдце. На ободке чайной чашки сидит поползень. Бурундук стоит на задних лапках на стопке книг. А пара божьих коровок забралась на мою серебряную расческу.

Моя улыбка дрожит.

Здравствуйте, друзья. Рада вас видеть.

Девочка грустит,― говорит поползень, и божьи коровки подхватывают хор.

Грустит,― щебечут они. ― Грустит. Грустит. Грустит.

Пригладив волосы, я сажусь и вытираю со щек следы слез.

Мне страшно,― шепотом признаюсь я. ― Сегодня я сделала что-то новое…― Но я замолкаю, не желая объяснять маленьким существам, что я управляла животным, боясь, что они могут посмотреть на меня по-другому. У меня разорвется сердце, если они будут бояться, что я могу сделать то же самое с ними.

Ничего страшного.― Я глажу бурундука по белой полоске. ― Спасибо, друзья.

Божьи коровки возвращаются к окну, поползень перелетает на комод, а бурундук дремлет в чашке. Лесная мышь остается со мной, свернувшись калачиком в гнезде из моих волос на полу.

Когда я наконец вытираю последние слезы, мой взгляд падает на стопку книг, на которой сидел бурундук.

Это те, которые я выбрала в библиотеке вместе с Бриджит. Я надеялась найти в них информацию о единорогах, что может помочь в его приручении, но, возможно, теперь они смогут помочь и мне.

Я провожу пальцем по потрепанным корешкам, пока не останавливаюсь на книге «Дар поцелованных богом». Это энциклопедия задокументированных способностей поцелованных богом со времен Второго возвращения фей и до наших дней. Я пролистываю описания управляющих огнем и облаками, провидцев и знатоков зелий.

Наконец, я нахожу запись о говорящих с животными:

/Говорящий с дельфинами/ Моряки сообщали, что на Кратийских островах двенадцатилетний поцелованный богом мальчик, по слухам, обладал способностью разговаривать с дельфинами и понимать их язык. Король Кратийских островов надеялся, что сила мальчика приведет к увеличению улова, но оказалось, что дельфины хоть и слышат его, но игнорируют любые просьбы о помощи.