Книга Лекарство для генерала, страница 51 – Александра Питкевич

– Так ничего не получится, – с трудом заставив животных повернуть, выругался мужчина и бросил поводья мне на колени. – Держи.

– Харан, что? – крик Терна раздался, словно издали, но я знала, что он держится сразу за нами.

– Надо завязать им глаза. Иначе никуда не пойдут, – так же громко, пытаясь перекричать вой ветра, отозвался Огонек. Выдернув из вещей какую-то тряпку. Разодрав ее на длинные, широкие полосы, Харан принялся заматывать глаза невысоким лошадкам, словно это могло их успокоить.

Мужчина почти закончил, когда над ущельем и горами повисла тишина. Ветер стих мгновенно, снег словно завис в воздухе, а пелена разошлась, словно шторы… И мы увидели. Огромная птица с длинными ногами и невероятным размахом крыльев. Она зависла в воздухе, глядя на нас белесыми, слепыми глазами, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, словно выискивая что-то. А затем она распахнула клюв. Длинный, огромный, он оказался зазубренным как пила или как пасть у акулы. Но и этого не было достаточно.

Птица закричала. Громко и пронзительно, такчто лошади шарахнулись в сторону, чуть не слетев с дороги, едва не выскочив к обрыву. Если бы Харан не стоял перед ними, удерживая крайнюю, мне бы просто не хватило сил и реакции справиться с ними.

Жуткий вопль, от которого звенело в голове, еще не стих, все еще вися в воздухе гулом, а птица дернула крыльями, вновь призывая буран, собирая ветер и бросая снег в лицо.

– Куда пошла! Стоять! – грозный вопль Ицтлы прозвучал издалека. Миг, и возле белой с черным птицы возникли яркие, насмешливо-карнавальные крылья духа. Ицтла казался игрушкой рядом с этим жутким и быстрым существом из снега и ветра, едва ли будучи больше половины ее крыла. Но это его волновало мало.

Стремительно облетая птицу, то паря, то резко, размыто оказываясь совсем в другом месте, Ицтла набросил на ее клюв какую-то веревку и принялся тянуть в сторону. Словно весь интерес ее к нам зависел только оттого, видит нас птица или же нет.

Я смотрела на происходящее в воздухе в паре десятков сотен шагов от нас и не могла отвести взгляд. Никогда мне не доводилось ни лицезреть, ни слышать о чем-то подобном. Древний дух дергал веревку, отворачивая голову невозможной к существованию птицы в сторону.

– Это мое! – перемешивая знакомые мне слова с незнакомыми языками, кричал Ицтла. Мне было бы смешно наблюдать за тем, как огромную птицу тянут, словно упрямого быка на поле, если бы не одно но. Целью явно голодного демона, а иначе я ее никак не могла назвать, были мы.

Зрелище с каждым мгновением становилось все более нереальным, но когда глаза птицы полыхнули алым, я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Что-то изменилось в самом воздухе. Вдруг в наступившем напряженном затишье раздался громкий щелчок. Веревка Ицтлы лопнула, и разом произошло сразу несколько событий. Опять раздался оглушающий птичий вопль, со всех сторон послышалась мужская ругань, рядом с повозкой появился Терн, почему-то с каким-то широким стальным ободом на лбу и длинным, невероятно длинным мечом.

Пока Ицтла, отнесенный в сторону резким взмахом крыла, пытался выровнять полет, птица тряхнула головой и, раззявив пасть, бросилась в нашу сторону. Один взмах, второй…

… а затем нас разделила буря.

– Быстрее давайте. Даже если нас тут не сожрут, то мы совсем окоченеем. Нужно переждать буран, – ухватив лошадей подуздцы, Харан потянул их вперед по тропе, заставляя слепо следовать за собой. Ускоряя животных, Терн с силой ударил одну из них по крупу ладонью, пытаясь хоть что-то рассмотреть в пелене снега и так и не опустив мечи. Кони не сопротивлялись, только жалобно ржали и трясли головами, пытаясь избавиться от повязок на глазах.