Книга Лекарство для генерала, страница 81 – Александра Питкевич

Ничто не забыто. Ничто не прошло. Боль, она все там же, в самой груди, прямо за ребрами, стоит только протянуть ладонь…

**

Я не знала, как много времени прошло, но когда в ушах перестало звенеть от собственного крика, когда дыхание вернулось, а зрение чуть прояснилось от слез, соляными кристаллами осыпающихся к ногам, я знала, что нужно делать.

Поднявшись на подрагивающих, негнущихся ногах, я подошла к одному из саркофагов и, упираясь в скользящие кристаллы под ногами, еще больше раздирая их в кровь, толкнула тяжелую, каменную крышку. Та не желалаподдаваться, но я все сильнее упиралась в пол, завязнув в соли уже по щиколотку, а то и глубже. И тогда, с громким скрежетом, крышка сдвинулась на ладонь, затем еще на одну.

Я отчетливо понимала, что не сумею унести эти цветы в руках. Чем дольше соляные кристаллы касались кожи, тем внушительнее становился урон, наносимый ими. Было что-то в этой белой кристальной россыпи такое, что отличало ее от знакомой мне кухонной приправы. Но также я отчётливо осознавала, что без соли мне цветов из этого зала не вынести.

Кинув еще один оценивающий взгляд на жреческую хламиду, что валялась чуть в стороне, я вздрогнула, а затем и скривилась. То, что травмировало мои руки и ноги, куда быстрее расправлялось с тканью, разъедая ее почти на глазах. Надеясь, что мои предположения окажутся верными, я еще раз толкнула крышку саркофага, запуская туда свет. И замерла. Погребенный лежал на темном бархате и на нем сверкал серебряный доспех, черненый по кирасе и наплечникам. Судя по узорам, лежал здесь этот рыцарь уже не одну сотню лет и его снежно-белые, седые волосы, потревоженные моим дыханием, дрогнули. Я все смотрела на лицо, практические нетронутое тленом, только чуть высохшее, заострившееся и не могла поверить, что этот темнокожий эйол не спит.

Ноги свело особо сильным спазмом, вынуждая присесть, цепляясь руками за каменный край саркофага. Кажется, то странное состояние транса, что владело мной до этого, не позволяло боли добраться до сознания. Теперь же все это схлынуло. Стоило поторопиться. Пока я еще в состоянии вернуться самостоятельно. Потому как здесь мне никто не поможет.

Окинув взглядом доспех, я было уже примерялась к наплечнику, выгнутому, словно миска, как заметила в ногах рыцаря шлем. Неглубокий, из тех, что должен доходить на висках до скул, но достаточный, чтобы суметь донести цветы на другую сторону озера.

– Надеюсь, вы не в обиде. Не корысти ради, а потому что не вижу других вариантов, – тихо извиняясь перед погребенным, я протянула руку, с трудом поймав навершие шлема и подтянув к себе. – Не обещаю, что верну. Скорее всего, оставлю там, на ступенях. Может, местные стражи вам его возвратят.

Прижав пустой шлем животу, морщась от боли в разодранных коленях и саднящих ступнях, я поискала глазами ближайшие цветы. Света в пещере становилось все больше,но цветы, наоборот, почему-то принимались чахнуть, словно им предпочтительнее была темнота.

Боясь, что могу не успеть, или что с первой попытки у меня ничего не выйдет, я вновь опустилась на колени, подтянув под них остатки жреческой хламиды. Ткань пусть и помогала, но не сильно и совсем ненадолго, так что, кое-как закрепив шлем с солью, я глубоко вздохнула… и зачерпнула горсть кристаллов вместе с тонким, тянущимся из них цветком. Руки не почувствовали сопротивления или момента отрыва корешка, и я, боясь даже дышать, медленно опустила свою драгоценную ношу в шлем. Затем, не давая себе отдышаться или отвлечься на царапины на руках, зачерпнула еще один цветок.