Книга Убить шамана, страница 7 – Анхель де Куатьэ

Мой дом всего в нескольких шагах от автобусной остановки. Я пройду тихо и незаметно. Меня никто не увидит и не узнает. Я доберусь до своего дома, и мне станет легче. И сон! Сон, конечно, ко мне вернется. Ведь я дома. Все будет хорошо. Все правильно. Я делаю то, что должен, я со всем справлюсь. Скоро Скрижали обретут силу.

Быстрым шагом, почти бегом я преодолел две улицы и, завернув за угол, в ощущении все возрастающего ужаса остановился перед своим домом. Его двери и окна были наглухо заколочены. Металлические жестяные ставни закрывали окна. На дверях висел огромный, наверное, килограммовый замок, я никогда его не видел.

— Анхель?.. — раздалось откуда-то сзади. Я, словно зомби, лишенный чувств и эмоций, машинально обернулся. На той стороне узкой улочки стоял и удивленно улыбался Риго — мой сосед и приятель с самого раннего детства.

— Они умерли?.. — почему-то спросил я, показывая рукой на дом.

— Умерли? — непонимающе переспросил Риго. — Ты это о чем, Анхель?

— Они умерли?! — повторил я осипшим голосом.

Это единственная мысль, которая приходила мне в голову, — все мои родные умерли. Я лишился сна, со мной говорит покойный отец, я приезжаю в родной дом, он закрыт, на двери огромный амбарный замок. Все умерли…

Мне хочется плакать, но сердце как будто стало каменным — не бьется, не стучит, а лишь тянет вниз с невыразимой силой. Слезы застыли в уголках глаз. В груди сдавленный крик. И только тихая-тихая улочка… и опустевший дом.

— Да что ты, Анхель! Бог с тобой! — замахал руками Риго. — Они уехали. Неделю как уехали. Просто уехали. Живы… Живы…

Риго перешел улочку, приблизился ко мне и обнял:

— Все хорошо, Анхель… Все хорошо. Они живы… Живы.

Я задыхался в приступе рыданий. Меня выворачивало наизнанку. Я не знал, что со мной происходит. Что-то страшное… Я рыдал как дикий раненый зверь, угодивший всеми четырьмя лапами в охотничий капкан. Я хотел умереть в эту минуту. Умереть, чтобы все закончилось.

Я запутался. Запутался… Совершенно запутался. Куда я поехал и зачем?.. Нет, что-то пошло не так. Что-то пошло не так. Но что?! Почему их здесь нет — моей матери и моего деда? Куда они уехали?.. Почему?! Я вернулся. Вернулся! А их — нет! Что случилось?! Что происходит?..

— Ну ладно, ладно… — успокаивал меня Риго. — Не волнуйся… Что с тобой?.. Все нормально. Испугался?.. Думал, они умерли? Нет, не умерли. Все хорошо. Успокойся… Да, так… Молодец. Ну ничего. Ничего. Пойдем ко мне. Пойдем. Помнишь, как раньше?.. Помнишь?

Риго привел меня в свои дом. Тут многое изменилось с тех пор, когда я был здесь в последний раз. Мебель расставлена по-другому, вместо занавесок — жалюзи, комната родителей Риго была превращена в молельню. Там тускло горели свечи, едва заметно поблескивали покрытые лаком иконы и металлические лампадки.

— А твои родители умерли? — спросил я.

— Да. А разве ты не помнишь? — удивился Риго. — Это случилось, еще когда ты первый раз уезжал в Россию, на обучение. Неужели забыл?

Действительно, родители Риго — Мигель и Алонса — умерли почти десять лет назад! Они были очень добры ко мне. Как я мог забыть об этом?

— Ах да… Прости…

— Да нет. Ничего, — ответил Риго и внимательно пригляделся ко мне: — Ты наверное, голоден? Покормить тебя?

— Нет, не нужно, — ответил я.

— У меня есть пирог с курицей, — сказал Риго. — Ты любил его раньше. Острый, с томатилос и перцем чили. Отличная запеканка! Небось давно не едал такого…

— Да, не едал… — машинально повторил я.

— Ну так садись к столу. Давай!

Я машинально сел за обеденный стол.

Как странно! Я сижу в доме своего друга, с которым меня связывает только наше детство, а разделяет почти тридцать лет. Пропасть.

— Надолго к нам? — спросил Риго, суетясь у плиты. — Я был бы рад, если надолго.

Но я ничего не ответил. Но не потому, что не знал, что сказать. Я просто не понял вопроса. Не смог задуматься над ним, сконцентрироваться. Мои мысли были далеко. Или нет — их вообще не было. Какое-то странное ощущение прострации, внутренней опустошенности, болезненной нереальности происходящего.

— А я работаю слесарем на станции техобслуживания, чиню машины… — продолжал Риго, лишь изредка поглядывая на меня краем глаза. — А ты-то как? Чем живешь? Чем занимаешься?

Выпытывает?.. Хочет знать мои планы? Засланный?!

А что, если действительно этот город не настоящий? Да, очень может быть! Не случайно же он показался мне сделанным из картона… И запертый дом. Как такое может быть?.. Куда они могли податься? Деду девяносто лет! И этот странный разговор женщин в автобусе… Горящий браслет. «Сатана»…

— У тебя теперь молельня в спальне родителей? — спросил я.

— Да, — сказал Риго, поставил передо мной тарелку с мексиканской запеканкой из курицы. — Ты заметил?

— Дверь была открыта, прости…

— Да ничего, — Риго пожал плечами, взял две кружки с кофе, поставил их на стол и сел напротив меня. — Ты давно спал-то?

— Спал? — я вздрогнул.

Откуда он знает, что у меня бессонница? Он знает!

— Синяки под глазами… — Риго помахал в воздухе рукой, показывая на мое лицо.

— А-а-а… — протянул я. — Кому молишься?

— Кому молюсь? — Риго сделал вид, что удивился. — Святой Деве Гваделупской. Кому еще?

Святой Деве Гваделупской молится большая часть католической Мексики, именно она считается небесной заступницей мексиканцев. Но как-то это все странно… Может быть, Риго как-то связан с теми женщинами из автобуса?

— Гваделупской? Или все-таки Святой Деве Росарио?

— Ты в своем уме?! — рассмеялся Риго очень натурально. — Смеешься надо мной? Ты на этих сектантов намекаешь, что ли?

— «Бог видит тебя, Бог слышит тебя, Бог знает, что ты делаешь», — я процитировал надпись на церкви в Новом Иерусалиме отца Набора, но Риго сделал вид, что никогда не слышал этой фразы, — смотрит на меня и как-то странно, невинно улыбается.

— Их лидер, какой-то Набор, если я правильно помню, объявил папу Иоанна Павла II — посланником Сатаны! — продолжал улыбаться Риго, делая вид, что мое предположение — чистой воды безумие. — Как можно относиться к этому серьезно?! Это же бред! Сущий бред!

— Но ведь Иоанн Павел II умер… — я слегка склонил голову набок, приглядываясь к Риго.

— Это большая утрата, — сочувственно сказал он. — Большая утрата для всех католиков.

Точно меня дурит! Если Иоанн Павел II умер, какое значение теперь имеет это высказывание отца Набора?! С таким серьезным видом…

Я взялся за нож и вилку, отрезал кусок запеканки. И внезапно почувствовал…