Книга Играя в жизни. Полное издание, страница 74 – Мери Ли

Клеопатра подвела меня к одной из дверей, что находились не в главном здании Клуба и толкнула ее. Небольшая комната встретила нас уютом. Я настолько не ожидала увидеть подобное на Ристалище, что опешила на пороге. Кровать с мягким одеялом и множеством маленьких разноцветных подушек, так и манила к себе. Но после мыслей о том, сколько человек на ней побывало, мой пыл убавился до горения одинокой свечи. Окно выходило прямо за периметр, высокое и немного грязное. Я видела свободу, но не могла к ней прикоснуться.

– Оно не открывается.

Я кивнула. "Но разбивается", стоило этой мысли появиться у меня в голове, как Клеопатра добавила:

– Его невозможно разбить.

Я обернулась к ней, женщина буравила меня тяжелым взглядом.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала она и подступила на шаг ко мне. – Ты думаешь о том, что тебе тут будет плохо и страшно, но это не так. Любовь всегда дорого ценилась. За ней люди пойдут в огонь и воду. Любовь страшная сила, и она дает мне власть, о которой Кланы даже не подозревают.

Она самовлюбленная, не терпящая неподчинения овца с накрашенными губами и глазами.

– Я ничего не говорила.

– Тебе и не нужно. Я встречала множество девушек, и практически у всех была одна навязчивая мысль – бежать.Но если ты посмотришь за окно, то поймешь – там тебя никто не ждет.

Клеопатра продолжала говорить, а я ей позволяла думать, что она бесконечно умна и наблюдательна, но с каждым последующим словом, я все четче понимала, что Клеопатра думает только о власти и наживе. Все девушки, что живут в Клубе для нее не больше, чем материал для заработка и актив для выживания в лучших условиях.

– В шкафу висит одежда Корсы, у вас один размер одежды. Выбери что–нибудь красное – сегодня ты должна заявить о себе. А пока отдыхай, вечером ты должна быть максимально отдохнувшей и приветливой.

Клеопатра развернулась, но прежде, чем выйти, обернулась и пронзила меня ледяным взглядом.

– Не пытайся сбежать. Это не удалось никому.

Клеопатра вышла, а я присела на стул у окна и, придумывая план побега, смотрела на лес вдалеке и поняла, что там было не так страшно, как среди людей.

Чем ближе подступала темнота за окном, тем оживленнее становился Клуб Заблудших. Меня увели в парную, надраили до красноты кожи, намазали всевозможными кремами, высушили волосы и сделали прическу, на которую невозможно смотреть и не смеяться. Но все это полнейшая херня, вся беда в одежде, если эти клочки ткани можно так назвать. Тонкая полоска красной ткани прикрывает грудь, даже больничный бинт шире того безобразия, что на меня надели. Да я понимаю, что грудь небольшая, но можно было бы выдать и пару полосок. Юбка тоже крошечная, она еле–еле прикрывает задницу, а с ремня идут легкие полоски прозрачного тюля до самых пят, но они мало что скрывают. По двум сторонам на бедрах разрезы. Клеопатра лично пришла ко мне и нанесла макияж, сначала она хотела сделать из меня свою копию, разрисовав глаза черным, а губы красным, но передумала. Сказала, что пока я свежая и должна быть похожей на только что раскрывшийся цветок. Даже это, казалось бы, милое сравнение было тошнотным.

Время продолжало идти, за окном я видела, как приезжают машины, а внутри с каждой минутой становится громче.

Я не позволю, чтобы мной пользовались. Из этой комнаты нет выхода, кроме двери, окно я пыталась разбить. Трижды. Оно оказалось прочнее металла.