Книга Крепостная, страница 72 – Марьяна Брай

Им я и ударила по спине темную фигуру, нависшую над Осипом. И только после этого закричала. Вот теперь я закричала зря. Сначала было опавший на кровать преступник очухался и, оттолкнув меня, метнулся на выход. Я закричала снова, хотела бежать занезнакомцем, но, увидев, что Осип не двигается, осталась подле него и, наклонившись, прислушалась к дыханию.

В горле у меня колотилось сердце, и с большим трудом я услышала сипы. В этот момент в комнату забежала Глаша с лампой. И я увидела расширенные от ужаса глаза нашего барина.

— Слава Богу, Осип Германыч, слава Богу. Дышите, я сейчас воды подам, - поняв, что он просто в шоке, но дышит и вертит выпученными глазами, я прикрикнула на Глафиру и отправила за Фирсом.

Сама бросилась в гостиную, проверила входную дверь, а потом увидела распахнутые двери южного крыла. Ветер хлестал шторами по стенам. В конце коридора дверь беззвучно открывалась и закрывалась. Я подошла к ней. Она не хлопала, потому что в притвор заложили какую-то тряпку.

Когда прибежал Фирс, я отправила его в комнату барина, а сама встала перед крылом наших «дорогих гостей». Несмотря на мои крики, тишина там стояла гробовая.

— Как он в дом-та попал, окаянный? – Фирс зажег еще одну лампу и усадил барина в постели, когда я снова вошла в комнату.

— Через двери в крыло Петра Осипыча, - ответила тихо. - Я только что их закрыла.

— Дык они ж заколочены лично мною. Барыня ишшо пару лет назад мне наказала, чтоб барин с другом ночами не шуровали туда-сюда, - Фирс смотрел на барина, а тот смотрел на меня. Дышал он уже, слава Богу, ровно, но говорить что-то как будто не торопился.

— Фирс, иди погляди, чего там с дверью, а ты, Глаша, приготовь мне чаю. Не базите только, не будите дом, - я сразу поняла, что он отправил их из комнаты, чтобы поговорить со мной.

— Хорошо, что он подушкой меня хотел, а не ножичком. Я уж и силы начал терять, - веселость, присущая Осипу в последние дни, словно испарилась, оставив вместо себя тоску такой величины, что на лице его пролегли глубокие морщины.

— Недавно… забыла я Фирсу или вам сообщить… голова садовая, простите, барин…

— Чего мямлишь? Говори, как есть! – приказал он.

— Вышла я на улицу поздно. Воздухом подышать хотела. А у меня ключик от нашей двери имеется. Нюра знает, что я рано встаю и иногда сразу на улицу и в кухню. Помогаю ей, значит… так вот, вышла и замерла перед небом звездным. Слышу, дверь в крыле молодого барина растворилась. Я за поленницу спряталась. А та тень долго там орудовала, видать, петли заржавевшие смазывала… Сначала двери скрипели, а потом, когда перестали, ушла внутрь.

— Тень? Кто это был-то? – барин свел густые брови и уставился на меня.

— Я потом подошла к крыльцу, а там следы с каблучками.

— У кого из здешних каблучок? – барин зажестикулировал руками, нетерпеливо ожидая полного рассказа.

— У этой… Клеренс только, - осторожно ответила я.

— Наденька, да ты чего, милая, - он хохотнул и закашлялся. - У ней силы вилку держать не всегда имеются!

— Барин, я не настаиваю, что она. Говорю же, была как тень. В пальто или плаще – не рассмотреть там, в темноте было. А вот следы-то одни и остались там. С каблучком. А я, дура, не сказала сразу Фирсу, - опустив голову, я некоторое время стояла молча. Осип тоже молчал, видимо,обдумывал сказанное.