Книга Просыпайся, любимый, страница 64 – Екатерина Политова

Я смотрю ему в лицо. Разглядываю его. Тонкие морщины возле демонических глаз. Я их не замечала. Брови темнее, чем волосы, ресницы и вовсе черные. Впалые щеки, очерченная челюсть и скулы. Ровный нос. Белая кожа, белые волосы будто и не видевшие солнечного света. Наверное, ещё моложе, в возрасте Мера, он был просто потрясающе красив, а теперь это всё накрыто толстым слоем тяжелого жизненного опыта и… опыта смерти - наверняка, тяжелого, жуткого и страшного.

— Ты насмотрелась? Мы можем ехать? Иначе я откушу кусок от тебя, — шипит Рафаэль.

Мер подгоняет машину, и мы с Рафаэлем занимаем заднее сиденье.

— Туда же, — велит слуге он.

Я сижу, смотрю в темное окно и не могу отделаться от мыслей о нем. Как же легко рассуждать о том, какой он засранец, пока его нет рядом. Злюсь сама на себя, но бросаю взгляд через плечо на него. На его профиль.

Рафаэль задумчиво глядит перед собой, словно в трансе, даже не шевелится. Катана лежит у него на коленях, словно любимый злой пес. Он моргает, проводит ладонью по лицу и его рука на какое-то время замирает на уровне глаз, будто прикрыл их от усталости. И он сидит так какое-то время, потом опускает руку и недовольно отворачивается к окну.

Если он сейчас посмотрит на меня и поманит рукой - я приползу. А потом опять буду ныть, что мне сделали больно. А потом опять приползу.

И тут Рафаэль и правда поворачивает голову и глядит на меня с подозрением.

— Чего ты опять на меня пялишься? Думаешь, как незаметно забрать свой клинок? — спрашивает он, несвойственно тихо для него.

Не могу сдержать усмешку.

— Это тебе демоническая сущность подсказывает?

В ответ он лишь негромко фыркает и отворачивается. Хм. И никаких унизительных подколок? Странно.

— Ты издеваешься… — выдохнула я, глядя через окно автомобиля. — Меня тут отравили!

— Меня тут отравили, если что, — холодно поправляет Рафаэль. — Больше они не посмеют. Тут, помимо вина, отличная кухня.

Я шокированно оборачиваюсь на него, он смотрит на меня со смесью удовольствия и злорадства.

Мер остается ждать нас в машине. На входе Рафаэль не отдает свое пальто гардеробщику. Я на всякий случай тоже оставляю куртку. Зал замирает и умолкает, когда мы входим в сопровождении слегка бледного администратора. Рафаэль широко улыбается всем, кто на нас смотрит.

А я в очередной раз понимаю, что я опять с ним в общественном месте. Все смотрят, и я понимаю, что они все видят. И что они все думают. И если раньше я спокойно выносила такие взгляды, потому что я некромантка — меня не любили, обо мне шептались, меня одаривали максимально спесивыми взглядами. То сейчас… мне хочется согнуться и проблеять тихо, что мы с Рафаэлем не вместе. Что так нужно. Что я…

Он кладет ладонь мне на поясницу и подталкивает вглубь зала.

— Подними-ка глазки и улыбнись им, — произносит Рафаэль, явно довольным происходящим.

— Черта с два. Пусть лучше все думают, что я заложница, — рычу я тихо в ответ.

Рафаэль усмехается. Мы садимся за стол у окна, и Рафаэль тут же расслабленно закидывает ноги на стол, разглядывая меню. Катана стоит возле его стула, а пальто он небрежно бросает на соседний.

— А ты плевал на правила приличий, верно? — замечаю я, вешая куртку на спинку своего стула.

— Верно, — коротко отзывается Рафаэль.

Разглядываю стену, по которой в тот раз врезал привратник. Глубокая трещина в бетоне, огороженная яркой лентой. Стоило вспомнить, как аппетит мгновенно исчез. Но заставила себя выбрать блюдо, потому что неизвестно, когда ещё поем… И чем закончится сегодняший день. С Рафаэлем ничего нельзя знать заранее, это я уже уяснила.