Книга Бабушка для ведьмы, страница 43 – Елизавета Соболянская

Трудностей Алексея девушка не замечала – он ловко избегал ее, да она и не думала о нем как о мужчине: родственник – это табу!

Все случилось в последний день перед отъездом в город.

Они весь день паковали травы и заготовки, закрывали погреб и чердак, убирали в сундуки посуду и вещи, раскладывали по углам полынь, чтобы отогнать насекомых, которые с первыми заморозками полезут в тепло, да и вообще всячески готовили дом к зимовке. Устали. Бабушка с дедом сходили в баню и легли спать, а Тина еще возилась, упихивая в рюкзак свои собственные «нужности». Потом девушка сообразила, что так и не дошла до бани, а ложиться в постель липкой от пота не хотелось. Прихватив футболку-оверсайз и пижамные штанишки, она отправилась в баню и вдоволь наплескалась, смывая и пыль, и усталость. Потом вышла в предбанник, постояла, остывая, промокнула волосы полотенцем, взяла футболку, чтобы натянуть, и тут распахнулась дверь в звездную ночь…

В дверях стоял Алексей. Он опять до позднего вечера проторчал на лесопилке и был крепко присыпан опилками и слегка вымазан машинным маслом. На крылечке у бани покачивался фонарь, поэтому подробностей он разглядеть не успел – только силуэт с чем-то бесформенным в руках. Зато Тина успела увидеть его потрясенный взгляд, а потом дверь захлопнулась.

Она быстро оделась, чувствуя, как пламенеют щеки, выскочила на улицу, но… Алексей уже сбежал, а ей было страшно идти в темноту, искать его… Для чего? Завтра они все вместе поедут домой на поезде, отправив с папой драгоценные запасы трав и солений. Но как же он смотрел!

Вспоминая этот взгляд, Тина непроизвольно ежилась, но где-то в груди расцветала колючая ромашка, и на губах сама собой появлялась улыбка.

Утром мрачный Алексей держался в стороне. Молча таскал баулы с «сеном» и ящики с яблоками. Молча вскинулна плечо рюкзак с личными вещами и двинулся на станцию. Там тоже держался в стороне, глядя то на толпу бабулек, продающих зелень, пирожки и яблоки пассажирам поездов, то на голубей, клюющих крошки с перрона.

Дед и бабушка изредка обменивались понимающими взглядами, но Алексея не трогали. Тина вообще рисовала что-то в блокноте, не обращая внимания ни на что.

В молчании они погрузились в поезд, в молчании разместились на полках. Тине и Алексею достались верхние полки в отсеке. Они забрались туда, и молодой мужчина сразу лег, согнул ноги и закрыл глаза, стараясь отрешиться от всего и вслушиваться в стук колес, чтобы не смотреть на девушку.

Она лежала рядом – только руку протяни, и легкий медово-пряный аромат ее волос кружил голову, потому что под подушкой у стены лежала ее косынка, сдернутая в последний момент перед отправлением со столбика в саду. Тина ее даже искать не стала, а молодой человек, хоть и ругал себя за слабость, втайне надеялся, что этот кусок ткани позволит ему крепко спать, даже если Тины не будет рядом.

Между тем плавный ход поезда быстро убаюкал юную ведьму, и та уснула, трогательно свернувшись клубочком рядом со своей кошкой. Тогда Алексей повернулся на бок и стал не отрываясь смотреть на нее, отмечая все, что он прежде не замечал – красивую линию черепа, густые волосы, изящный тонкий нос, разлет бровей и густые ресницы. Тонкие, но крепкие руки с длинными красивыми пальцами, плавный изгиб бедра… Остановив себя, молодой мужчина постарался закрыть глаза, но они снова открывались, чтобы не упустить ни единой черточки той, что приходила уже во все сны.