Книга Сердце Вьюги, страница 70 – Маргарита Дюжева

— Вроде как.

— Тогда приступим.

Я отошел на пару шагов назад и… ничего.

— Чего тянешь? Оборачивайся.

А у меня было такое потрясение, что не мог и слова сказать. Только стоял, как дурак, расставив руки, и хлопал глазами.

Арон нахмурился:

— В чем дело?

— Я не могу обернуться, — хрипло выдохнул я, — он отказывается выходить.

— Не время для шуток, — строго сказал Арон.

— Да какие шутки?!

Я снова обратился к своей драконьей сути. Вот же она, на месте, но не реагирует на мои призывы. Она будто была отдельно от меня, сама по себе. Я чувствовал, как между нами надсадно вибрировала непривычно тонкая связь.

Целитель подскочил ко мне и обхватил ладонями мою голову. Я почувствовал нестерпимый жар и то, как его силы хлестали по моим венам. Нить между мной и драконом перестала надрывно дрожать, но обернуться я все равно не смог.

— Больше не пытайся этого делать, понял? — Арон выглядел по настоящему взволнованным, — пока мы не выясним, что это за чертовщина – даже не суйся к своей второй ипостаси.

— Но…

— Не суйся! Иначе разорвешь связь и останешься без него.

Словами не передать, какой лютый холод и страх нахлынули на меня. Впервые с того момента, как отец показал мне угасающую жемчужину в пасти каменного дракона, я в полной мере осознал, что могу остаться один.

— А если…

— Нет!

Это слово звучало как приговор.

Я оперся ладонями на колени и пытался продышаться, а сердце билось где-то в горле. Сильно, надрывно, на излом.

— Ничего не делай, Шейн! Не трогай его, не дергай. Слышишь? Скажи, что понял меня, Айсхарт?!

Я не выдержал и зарычал:

— Да понял я!

— И я сегодня же доложу о случившемся императору. И мне плевать, нравится тебе это или нет.

По его глазам, я понял, что спорить бесполезно. Скоро мой позор станет достоянием общественности, но уже было плевать. Я с голым задом через весь город пройду, если это хоть как-то поможет делу.

— Делай, что хочешь.

В город мы возвращались по отдельности. Арон умчался первым,желая как можно скорее оказаться во дворце, а я еще немного постоял на стылом берегу.

Над головой тускло светила луна, подернутая дымкой редких облаков, а черная, лишь местами избавившаяся от ледяных оков река ловила ее отблески своими обманчиво миными водами.

Я жадно хватал ртом холодный воздух, пытаясь надышаться и избавиться от мучительного жара в груди, но не выходило. Это жжение расползалось все дальше, вызывая желание с головой зарыться в подтаявший снег.

— Не смей сдаваться, — глухо сказал я, обращаясь к самому себе. К той части себя, что сейчас отдалялась, не выдерживая натиска неведомых обстоятельств, — не смей.

Пора было возвращаться, а у меня ноги домой не шли. Там снова ждали претензии Ханны. Ее надутые губы и святая уверенность в том, что ее маменька должна быть поблизости. Порой так и подмывало спросить, а не поставить ли Барнетту со свечой в руке рядом с нашей кроватью?

Поэтому домой я не спешил. Вместо этого сунул кучеру мешочек с монетами и коротко сказал:

— По городу.

— Предпочтения?

— Никаких. Просто не торопись.

Мне было все равно, куда он меня повезет. Я просто хотел побыть наедине со своими мыслями.

Мы неспешно к городским стенам, миновали высокие ворота и по брусчатой дороге, покатили в центр. Экипаж слегка потряхивало, а я смотрел стеклянным взглядом в окно и думал. Ни о чем конкретно и обо всем сразу. Пытался понять, когда все это началось и почему. Пытался разобраться, найти причину того, что дракон отказывался выходить, но не мог.