Книга Испытание, страница 31 – Елена Княжинская

Ответить я не успела: автобус тронулся с места, Ник махнул мне рукой. К лучшему, решила я, потому что вряд ли могла честно ответить на его вопрос.

***

— Ника, где ты пропадала? — спросил Андрей, едва я переступила порог квартиры.

— У врача, а затем гуляла, — ответила, практически не солгав. Мне претила эта недосказанность, но я опасалась новых сцен ревности.

— Ты на часы смотрела? Почему телефон отключила? Не думаешь, что я волновался за тебя?

Андрей мерил комнату широкими шагами, будто разъяренный лев.

— Прости, — я подошла и обняла его. — Наверно, он разрядился, а я не заметила. Я буду внимательнее.

Подняла голову, чтобы заглянуть в его глаза. Любимый еще злился, но постепенно приходил в себя. Коротко поцеловал меня и добавил:

— Иди в душ. Я проголодался и ждал тебя.

Я улыбнулась: мы не так давно стали парой, но у нас уже появилась традиция — всегда ужинать вместе. Со временем появятся и другие. Важно сохранить нашу любовь, уважение, а с проблемами мы всегда сможем разобраться.

Андрей практически сразу уснул, как бывало всегда, когда мы занимались любовью. Я еще долго лежала с открытыми глазами. Мне было хорошо с ним, даже очень, несмотря на то, что он был моим единственным мужчиной, и сравнивать было просто не с кем. В то же время я ощутила какое-то смутное беспокойство, будто совершила что-то неправильное. Наверно, так чувствует себя женщина, изменившая любимому человеку, вот только я Андрею была верна.

Около полуночи вспомнила о том, что так и не отправила смс Нику. Его просьба была, конечно, жестом вежливости, он ничего не ждал, и писать так поздно не имело смысла, но я написала "все хорошо". Убрала телефон, чтобы тут же взять в руки: ответ пришел почти сразу. "Доброй ночи. Светлых снов". Два предложения, четыре слова, от которых стало так тепло на душе.

С той прогулки что-то изменилось в наших с Ником отношениях. Мы по-прежнему виделись редко, решая только рабочие задачи, но я перестала сторониться его. Кажется, наше примирение пошло на пользу делу. Только одно меня смущало: проект я завершила, передала в другой отдел, но все равно постоянно была вынуждена отвечать на различные вопросы, которые возникали в связи с ним.

Началось все с этикетки для бутылки масла. Подозреваю, что именно мой навязчивый грек настоял на том, чтобы я занималась разработкой даже таких мелочей, а Нежинский ни в чем не мог отказать своим зарубежным партнерам.

— Ваш лозунг «Верность традициям», поэтому я изобразила гречанку в хитоне с кувшином, — пыталась донести до него очевидные истины.

Мужчина нахмурился, откинул назад голову, запустил руки в длинные волосы.

— Ты хочешь изобразить девушку с кувшином для воды или масла? — спросил он, раскритиковав очередной сделанный мной набросок.

— С кувшином для масла, конечно, — ответила я, не ожидая подвоха.

— Хорошо. Значит, тебя не смущает, что масло хранили в пифосах? Это такие большие сосуды размером с человека, которые изготавливали на Крите. Как думаешь, какой силой должна обладать твоя гречанка, чтобы поднять такой и легко нести на плече? То, что ты изобразила, это гидрия — сосуд для воды.

Мне не понравилось не только то, что он разговаривал со мной, как с ребенком, указав на ошибку, но, главным образом, то, как он это сделал. Неужели нельзя просто сказать, по-человечески? Как же он все-таки меня раздражал!