Книга Одержимость Фенрира, страница 19 – Анна Снегова

Я остро глянул на Хейма и убедился, что моё предположение в точку. Всё он знал, но не стал мне докладывать, чтоб я не рванул проверять обстановку лично.

Следом возникло ещё одно.

- У тебя есть какая-то личная заинтересованность в этом деле? – прищурился я.

- Почему вы так решили, Ваше величество? – повёл бровью Хейм.

- Слишком дано тебя знаю. Нетипично себя ведёшь. Я бы сказал… позволяешь себе эмоциональные поступки.

Ледяные глаза посмотрели на меня так, будто этим предположением я его оскорбил. Если и был в Гримгосте человек, олицетворяющий собой холодную природу истинного аса, такого, какими их рисовали нашистарые мифы и легенды, то это, без сомнения, Хеймдалль.

- Моё поведение подчинено строгим законам логики. Вы в одиночку отправляетесь туда, откуда уже слишком многие не вернулись. В то время, как вас ждут сейчас совершенно в другом месте.

Нет, он точно сегодня нарывается!

И я уверен, Хейм не может этого не понимать. Но продолжает напирать, с упёртостью йотуна, решившего каменной башкой продолбить крепостную стену:

- Я хотел бы проследить за тем, чтобы вы туда точно попали. И кто-то должен прикрывать вам спину, если что-то пойдёт не так. Вы могущественны, но не неуязвимы.

Хейм коротко свистнул.

Из ущелья показалась, трясясь как осиновый лист и кося на меня пугливым глазом, ещё одна лошадь, на этот раз белая, коренастая и мохноногая, выносливой северной породы. Навьюченная всякой хренотенью – там, по-моему, было провизии на месяц, фураж для лошадей, и даже свёрнутая палатка.

Предусмотрительный, чёрт!

Я, конечно, предпочитал путешествовать в одиночку.

Но если и брать с собой спутников, то таких молчаливых, как Хейм.

За десять дней по снежным пустошам он не произнёс буквально ни единого слова сверх того минимума, который требовался по делу. Как по часам, уходил спать в палатку на привалах, пока я устраивал себе волчьи логова в сугробах. И по-прежнему слишком внимательно и хмуро вглядывался в горизонт, чтоб я не мог этого не заметить.

Нет уж, волчье чутьё подсказывало – дело тут нечисто! Но, пожалуй, давить на Хейма не стану пока, из уважения к нему. Захочет, расскажет сам.

Дорога была трудной. Я никогда не видел в этих краях в летнее время столько снега. Раза три нас накрывало такими буранами, что приходилось останавливаться и пережидать, чтоб не потерять лошадей. Боюсь представить, что за безумие творится здесь зимой.

В конце концов, мы забрели туда, где цивилизация казалась воспоминанием, а небо сливалось с землёй в безумной мешанине снежных хлопьев. Но, судя по звёздам, направление было верное, а потому мы упорно шли. На исходе десятого дня мне показалось, что на горизонте что-то темнеет. Но сколько бы я не месил глубокий снег волчьими лапами, чёрная точка не приближалась. А как будто даже удалялась. Пока не исчезла совсем… чтобы обнаружиться за моей спиной.

Что за фигня творится?

Я обернулся обратно в человека.

- Ты тоже это видел? – перекрикивая вой бури, спросил я Хейма. Его лицо, заметённое снегом, едва виднелось под капюшоном чёрного плотного плаща. Припасы основательно истощились в мешках, но даже такое облегчение не радовала несчастных лошадей, которые вынуждены были идти так далеко в компании матёрого хищника. Хеймдалль спрыгнул с седла и подошёл ко мне.