Книга Лихо. Только твой, страница 40 – Галина Чередий

– Демыч! – глянул на пса Лихо и его голос прозвучал, как команда.

– Нет! – резко выкрикнула и развернулась на месте Настя. – Дема, не надо! Хуже будет!

– Давай! – не обращая внимания на ее возражения, ещё настойчивей потребовал дылда.

Я закатила глаза, собираясь с силами, чтобы выставить уже этих ненормальных не стесняясь уже в выражениях, но странные и, надо заметить, довольно мерзкие звуки заставили меня перевести взгляд на их источник. И окаменеть.

Прямо на моих глазах происходило нечто немыслимое. Тело громадной собаки с влажным хрустом стало менять очертания: суставы лап защелкали, ровная спина выгнулась горбом, удлиненная морда сплющивалась с отвратительным потрескиванием костей, густая шерсть стремительно укорачивалась, буквально втягиваясь под кожу животного. Да и какое животное?! Из нормального четвероногого существа пёс обращался во все более человекоподобное нечто, пока через минуту где-то не стал абсолютно обнаженным, печально знакомым уже мне крепышом, легко поднявшимся с пола. Повел широкими плечами, дернул туда-сюда подбородком, разминая шею и не сводя с меня насмешливого взгляда.

– А можно вот так на чужого мужчину не таращиться?! – с неожиданной агрессией рявкнула Настя, резко становясь перед обратившимся, чтобы хоть частично, в самых стратегически важных местах, прикрыть его собой.

– Поддерживаю. Нехрен, – поддакнул Лихо.

И именно эта их реакция стала для меня перебором. Пёс превратился в человека, ПЕС В ЧЕЛОВЕКА!!! а кого-то волнует, что я смогу рассмотреть его причиндалы? Серьезно?!

Забормотав «твоюмать-твоюмать-твоюматьжеж» я развернулась и пошла на кухню. Открыла холодильник, достала недопитое шампанское, выхлебала с горла сколько смогла, пока не выдохшиеся до конца газы не шибанули в нос и мозг. Мигом полегчало.

– Я боялась, чтоона в обморок хлопнется, – донёсся до меня шепот Насти.

– А я вам говорил, что она хоть и с придурью, но нервы у нее – железобетон! – тихо ответил ей дылда таким тоном, словно крепость моих нервов повод для его личной гордости.

Я же ещё раз приложились к бутылке, прикончив игристое, и поставила чайник.

– То есть, ты не просто вломился ко мне в клинику, чуть не искалечил, похитил меня, угрожал оружием, но и получается всю оставшуюся жизнь пересра… испоганил? – спросила, бессмысленно звякая ложечкой в своей кружке, размешивая сахар, который в нее не клала.

Пока закипала вода, и я заваривала чай, троица моих странных гостей стояла, сгрудившись в дверях, и молча настороженно наблюдали за мной. Как будто это я здесь была загадочным монстром, от которого можно чего угодно ожидать. И только когда расселись за столом, разлили чай и разложили торт, Настя почти робко спросила как я. Ответа у меня для нее пока не было, поэтому я, для начала, перешла к обвинениям.

– Да с какого перепугу я? – возмутился, хоть и совершенно неубедительно Макс, оторвавшись от активного поглощения здоровенного куска торта, который сам себе скромненько так отжалел. – Сама умудрилась руку в пасть Демычу сунуть.

Ну ясно, классически-мужское стремление отрицать вину. Всегда «ты сама виновата» или «оно само так случайно получилось».

– Если бы ты меня насильно не притащил к вам, то я никак бы с его клыком не повстречалась. Мало же мне было в жизни ПМСа, так теперь ежемесячно со мной станет происходить весь этот ужас. По утрам я буду просыпаться неизвестно где, вся в чьей-нибудь крови, возможно даже человеческой?