Книга Лихо. Только твой, страница 82 – Галина Чередий

Первым импульсом было рыкнуть, что хрен я клал на какие-то там оправдания. Но София продолжала смотреть неотрывно и требовательно, отчего в башке внезапно опустело, оставив на месте всего единственный довод – то, что я и есть мудила, этим все сказано.

– Занесло. Извиняюсь, – вместо этого буркнул я. – Хочешь – ещё лясни по морде.

– Нет, – со вздохом ответила София и отвернулась, но что-то не похоже, что расслабилась.

– Да ладно, врежь, отведи душу, от меня не убудет.

– Нет, Макс, это не решение проблемы и не выход из ситуации.

– Да какой ещё ситуации? – ну что за манера такая все усложнять и придумывать на пустом почти месте какие-то ситуации, мать их.

– Такой, как сегодня, что имеет свойство повторяться и входить в привычку. В следующий раз ты опять себе позволишь нахамить мне и унизить, ткнув в зависимость от тебя, я тебе снова врежу, ты извинишься, чтобы только замять, и так по кругу? Так и станем хлестать друг друга, вместо того, чтобы разбираться в чем причина раздражения, как взрослые, блин, люди?

– Мы чё, серьезно сейчас начнём в этой чуши разбираться, когда у нас такая операция на носу?

– Станем! Хотя бы потому, что я против того, чтобы эта операция вообще затевалась. Ты же сам сказал, что никакой жучок не будет работать вечно.

– И что? Да пойми ты, женщина, блин, самостоятельная, что выхлоп не только в каком-то там жучке! Ты хочешь вернуться? Домой, к родным, в клинику свою, опять кромсать мохнатые шары бедолагам котопсам и уколы колоть? Хочешь, я слепой что ли.Так расхерачить ту паскудную лабораторию и всех причастных и есть исполнение твоего желания. Не доходит, что ли?

– А до тебя доходит, насколько такое может быть опасно?

– Я не дебил. Поэтому-то вы с Настькой и просидите весь движ в безопасном месте.

– Нет, ты не дебил, ты идиот! – сорвалась-таки на крик София, а я внезапно наоборот, стал успокаиваться. То необъяснимое бешенство, что мутной пеной заволокло сознание, стоило только моей паре и мудаку в пальто оказаться в одном помещении и окончательно накрывшее от его слов, брошенных вдогонку, стало быстро оседать.

– Да с хера ли гости понаехали?

– Ты можешь погибнуть. Вы все. И это уже не говоря о том, что Руслану верить нельзя.

– Тебе-то какая печаль? Сама орала, что я впёрся в твою жизнь, всю её изгадил, и не видеть бы меня век. Избавишься и от меня, и от проблем, заживешь. Найдешь себе нового оленя благородного, что тебе и обеспечит то самое обращение, которого ты достойна, – говорил, а сам давил желание улыбнуться, хрен пойми почему, но что-то такое в глазах серых напротив засверкало, что душу не только грело, но и прям ласково так поглаживало.

– О, ну неужели мы добрались до причины? То есть, ты прекрасно осознаешь, что ведёшь себя неправильно, а то и отвратительно, но твоя жизненная позиция – терпи таким, какой есть, меняться не буду?

– Вот сейчас вообще не уловил: это каким таким макаром мы на это вырулили? Может, наоборот, все дело как раз в том, что ты накопила обидок на мужиков бывших до хрена и все чужие прежние косяки на меня напяливаешь? А я, как раз, меняться для тебя готов, только, сука, озвучивать надо, что конкретно тебя не устраивает, но для начала самой в этом стоит разобраться. А то ночью – идём на встречу, а с утра уже – заднюю включаем и сваливаем. Учти, что меняться – не значит прогибаться, помыкать мной не выйдет, дет… – я поперхнулся, вспомнив, что ее бесит мое детканье. – … София.