Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 188 – Анна Гращенко

Галька вела себя совсем иначе, чем требовали её физические свойства. Стоило нажать на камешек чуть сильнее – и он оставлял за собой отчётливый след, будто был на самом деле куском известняка. Колдун лишь хмыкнул себе под нос и поразмыслил над этим в течение тех нескольких секунд, что пространство над его головой загорелось ярко-зелёным.

«Заклинание действительно рабочее, – думал он. – Хоть печенькой можно чертить – оно само наделит любой предмет возможностью всё подготовить. Бесы, Фима придумала что-то по-настоящему могущественное. Плохо. Очень плохо».

Стоило свету угаснуть – и Аметист Аметистович начал продвигаться против часовой стрелки. Он успел написать ещё несколько символов, пока маяк совершил очередной цикл и вновь зажёг огни для тех, кто в море. Работа затягивалась. Он снова бросил взгляд на Романа, и отчётливо распознал, что тот судорожно думает, думает и думает. Он прижался к железным перилам, поджал ноги так, чтобы не касаться мысками края рисунка. Площадка была такой тесной, что сделать это было нелегко. Роман прикусил костяшку указательного пальца и вглядывался в огромную лампу, защищённую сразу и толстой призмой Френеля, и защитным колпаком. Он пытался начать диалог с Чуйкой, но ничего нового она не сообщала: только твердила, что они должны действительно сделать то, что озвучили Милице. Она твердилараз за разом, что это единственный безопасный путь, и они, подобно пробирающимся по болоту путникам, должны следовать строго этой дорогой, чтобы не сгинуть в вязкой жиже навсегда.

«Неньютоновская жидкость, – размышлял Роман, наблюдая за тем, как его товарищ выводит всё новые и новые символы. – Магия – это неньютоновская жидкость. В ней может выжить только неживое, а человека затянет на дно даже просто за то, что дышит».

– Я закончил, – сообщил ему Аметист Аметистович, когда свет маяка в очередной раз затух. – Что дальше?

Роман зажал переносицу и сделал глубокий вдох:

– Теперь ждать.

– Не думал повредить заклинание?

Роман молча дёрнул ногой, чиркнув по линиям лабиринта. Они с лёгкостью стёрлись, но через несколько мгновений потянулись друг к другу и восстановились.

– Думаешь, как мне удалось нарисовать эту лабуду такой ровной? – Он с презрением фыркнул, – Магия.

Аметист Аметистович помолчал и затем спросил:

– На второй маяк не поедем?

– Бесы, зачем?

– Раз это ворота, то должны участвовать обе створки, не думаешь?

Роман смотрел на него долго, обрабатывая услышанное. Наконец, он помотал головой и едва слышно выдохнул:

– Всё это добро отзеркалилось под красной лампой тоже.

Для доказательства своих слов он раскрыл блокнот на нужном развороте и показал на схему с двумя колёсами Гекаты и короткой пометкой под ней. Аметист Аметистович поджал губы и бросил взгляд за спину. Словно лезвие гильотины, над их головами покачивалась ведьма на метле. Ветер развевал её одежды и длинные волосы, безумная улыбка расчерчивала лицо пополам. Он не узнавал подругу и при этом отчётливо понимал, что это она и есть, она настоящая.

– Мы придурки, – выдохнул он, отвернувшись. – Не надо было брать девушек.

Роман фыркнул:

– Будто нас кто спрашивал. Эй, погляди!

Он вскочил на ноги и указал на лампу маяка. Она горела ослепительно ярким зелёным светом, как и прежде. Аметист Аметистович тоже поднялся, нахмурился. Он считал про себя минувшие секунды: