Книга НИИ ядерной магии. Том 3, страница 244 – Анна Гращенко

– Милица заблокировала память у сотен людей. В их гримуаре должен быть способ это сделать, и я планирую воспользоваться им.

Жанна шумно вздохнула и переняла мрачный настрой Александра:

– Тогда следующие будут придумыватьновые заклинания.

– За это я уже не могу нести ответственность, – спокойно ответила Фима. – Кто-то обязательно так и сделает. У кого-то что-то получится. Я ничего не сделаю с тем, что люди не всегда готовы отпустить тех, кто им дорог. И не должна этого делать.

Они замолчали – больше сказать друг другу было нечего. Затихли даже фигуры Хытр – каждая смотрела стеклянным взглядом на маленького призрака и не шевелилась, будто не желая выдать, что была живой.

Красибор отстранился от Океана ровно настолько, чтобы видеть его лицо, но из объятий не выпускал. Он громко шмыгнул носом и, глупо улыбаясь, разглядывал брата. Мальчик не плакал и смотрел с недоверием. Он потрогал ручкой щёку Красибора, размазывая по ней слёзы, и удивлённо спросил:

– Ты чего такой большой?

– Мы не виделись с тобой очень много лет, братишка.

– Почему? – спросил тот возмущённо.

Мысли с трудом просыпались, начинали двигаться в голове, и ощущалось это весьма неприятно. За бесконечность, проведённую в Астрале, разум утратил свою ценность и заснул. Так было безопаснее и не так горько.

– А что случилось? – спросил Океан. – Ой, мама!

Он вырвался из рук брата и прыгнул к матери. Она не сразу поняла, что произошло, и несколько секунд не двигалась. Ей по-прежнему не верилось, что сын вернулся, а не погиб двадцать лет назад или не расшибся этой ночью в море. Сомнения свербили у неё в груди, но, будучи не в силах противиться, она взвыла и обняла мальчика в ответ. Он прижимался к ней, как будто не было никакой разлуки, не было между ними непреодолимого расстояния. Просто два живых существа, любящих друга и бесконечно скучавшие.

Спустя минуту или две ведьма почувствовала на плечах чужие руки. Она вскинула взгляд и тут же облегчённо выдохнула, вновь склонившись над сыном, пока второй её ребёнок – взрослый и живой – обнимал их обоих, будто укрывая от всего остального мира.

– Я так скучала, свет мой, – прошептала она севшим голосом. – Прости меня.

Океан поднял на неё ясный взгляд, полный непонимания. Он знал, что тоже скучал. Не понимал, почему так, но точно был в этом уверен. Перевёл взор на Красибора, и наконец понял, что, должно быть, действительно прошло много времени, просто он почему-то этого не заметил. Но почему же? Как такое могло получиться?

– Мамочка, не плачь, –попросил он и вновь уткнулся в материнские объятия. – А тебе, Карасик, должно быть стыдно! Мальчики же не плачут! Сопли ещё, бе!

Красибор ухмыльнулся сквозь слёзы:

– Теперь это считается токсичной идеей, и плакать можно всем. Особенно когда они очень счастливы.

Океан посмотрел на него с недоумением: разве можно так рыдать из-за счастья? И что такое «токсичная идея»? Он решительно ничего не понимал. Но очень хотелось разобраться. Мальчик принялся всматриваться в окружение, пока мама с братом гладили его по голове и плечам, говорили о том, как они его любят. Он их тоже любит, но любопытство, пытливое желание разобраться во всём понемногу побеждало. Он снова вгляделся в лица других людей на поляне – и совсем их не узнал. Хотя этот высокий мужчина… Кого-то он напоминает…