Книга НИИ ядерной магии, страница 89 – Анна Гращенко

— Ладно, будь по-твоему. И как очистить стены?

— С уважением. Всё здесь: и обои, и стены, и даже клей отлично поработали. Их служба окончена, но в последние её минуты я хочу, чтобы это жильё было наполнено уважением. Сможете это для меня сделать?

Оба мужчины с сомнением кивнули.

— К тому же, на обласканные стены лучше ляжет новый слой и держаться будет дольше. Раз уж вам нужно всё обосновывать, а чуйки молчат.

Фима пожала плечами и спокойно сняла ещё один слой обоев. Те охотно отнялись от стены и легли на пол так мягко, будто были отрезом шёлковой ткани.

— Иногда твоя ведьминская нежность переходит все границы, — Красибор поджал губы и потёр переносицу.

— Просто ты — варвар.

Мужчина хотел возразить, но забыл, как именно. Он смотрел на девушку, которая едва цепляла края мерзкой, промасленной, впитавшей тонны пыли и грязи бумаги. Но делала она это с такой аккуратностью, будто трогала самые хрупкие из пергаментов или нежнейшие из шелков. И обои действительно отвечали на её заботу. Если Красибор сдирал их мелкими кусками и сетовал, что придётся стены замачивать и возитьсяпотом со шпателем, то сейчас обои сами ложились к ногам Фимы.

— Потом похороны с почестями им устроим? — он нашёл в себе силы ёрничать и был собой доволен.

— Зачем? — Фима подкола не поняла. — Потом я сожгу их, а золу использую для удобрений.

— Ладно, сдаюсь, — Красибор поднял руки и, вздохнув, подошёл к соседней стене.

Он глядел на обмусоленные обои и думал о том, что в обычное время побрезговал бы к ним прикасаться, когда вдруг заметил некоторые изменения. Практически исчезнувший рисунок начал медленно проступать: это были голубые вензели на бежевом фоне. Рисунок нейтральный и успокаивающий, Красибор такие любил. Ему нравилось, когда обстановка в помещении давала возможность отдохнуть глазам: пастельные цвета, мягкие рисунки. Он нахмурился, вспомнив россыпь персиковых ковров в спальне Александра. Ему чертовски понравился тот странный дом, обнимающий дерево. Так хотелось бы вновь туда вернуться и встретить раздражающего хозяина в добром здравии.

Машинально мужчина протянул руку к обоям, и те вдруг сами легли ему в руки. К своему изумлению, Красибор ощутил ворох чувств: усталость, облегчение, желание уйти на покой. Он не сразу понял, что то были не его собственные чувства. Ошеломлённый, он аккуратно положил бумажную ленту на пол и заметил, как свежий с виду рисунок вновь пожелтел, затем посерел и стал вовсе незаметным. Красибор порывисто обернулся, чтобы рассказать остальным о том, что случилось, но в последний момент передумал. Роман задумчиво помешивал чай, наматывая верёвочку чайного пакетика на ложку, а Фима увлечённо очищала уже вторую из стен. Красибор захотел насладиться этим затишьем, не прерывать его словами. И оставить это мелькнувшее под его пальцами волшебство только для себя одного. Он вновь повернулся к стене и приложил ладонь к следующему фрагменту обоев. Те охотно ответили ему, вновь расцвели под теплом кожи. Витиеватый узор распускался от пальцев и кружился, кружился. Потом бумага сама отделялась от стены и ложилась у его ног, готовая перейти на другой этап своего существования.

«Хорошо, что она сказала про удобрение», — подумалось Красибору. Ему вдруг стало спокойнее от того, что не придётся эти рулоны просто выносить к мусорным бакам.