Книга Лилия между тернами, страница 129 – Галина Чередий

Я только кривлю губы в презрительной усмешке.

— Разве я тебе позволял прикасаться к моей собственности? — раздается позади Вожака знакомый до боли голос, который я уже никогдане рассчитывала услышать в этой жизни.

Мои глаза расширяются от шока, а Вайоленс злорадно смотрит мне глаза и шепчет:

— Да, теперь ты все понимаешь! — прежде чем отпустить мой подбородок и шагнуть в сторону.

Я смотрю. Смотрю. И не понимаю, как могу видеть того, кого вижу. Мой шокированный взгляд снова и снова цепко исследует мужское лицо с такими знакомыми, немного тяжеловатыми чертами. Зеленые глаза с коричневыми крапинками смотрят на меня с совершенно непривычным мрачным огнем и даже злостью.

— Ариман, — шепчу я.

Мой мозг кричит: «Но как? Как?». Но вслух я ничего не говорю, хотя все события уже выстраиваются в обжигающую в своем цинизме картину. Картину, которая на самом деле всегда была очевидной, но я не желала её видеть и признавать возможность её существования. Потому что если бы я поверила в такую возможность, то рухнуло бы последнее, что оставалось незыблемым от моего взорванного прежнего мира.

Тени не предают. Никогда. Такого просто быть не может. Они — неотъемлемая часть своего Хозяина, его вторая половинка души, приросшая раз и навсегда.

Моё состояние нельзя назвать шоком. Это полное разрушение. Теперь просто ничего больше нет. Если раньше были хоть руины прежней жизни, наполненные горькими воспоминаниями, то теперь — ничего! Абсолютная черная пустота, но не пустой лист, с которого начинают творить, а черная дыра, сжирающая с безумной скоростью все окружающее пространство.

— Почему, Ариман? — мой голос жалок, я даже не понимаю, как я вообще способна еще произносить звуки.

— Вон! — приказывает Ариман Вожаку, не отрывая от меня взгляда, в котором разгорается пламя истинного всепоглощающего безумия. Как он мог прятать ТАКОЕ столько времени?

Я перевожу взгляд полный ужаса на Волка, и в этот момент он мне больше не кажется и близко таким же страшным, как мужчина, который был мне ближе всех столько лет. Я не хочу оставаться с ним наедине. Это по-настоящему ужасает меня. Не просто пугает, а просто сковывает почти первобытным страхом.

— Смотри только на меня, Доминика! — от его резкого приказа моя голова дергается, как от удара, и я в последний момент вижу нечто, отдаленно похожее на жалость, в желтых глазах Волка, а потом он уходит, и железная дверь с лязгом отсекает меня и замершее в двух шагах чудовище от всего остального мира.

Чудовище,смерть которого я оплакивала, свято веря в то, что его последний вздох был потрачен на мою защиту.

Ариман смотрит на меня своим тяжелым взглядом и молчит. Потом в одно мгновение он оказывается на мне и, придавив к матрасу, пристегивает цепь, крепящуюся на ошейнике к кольцу в стене. Теперь я не могу даже сесть.

— Попробуешь обернуться — ошейник тебя удавит, — ледяным голосом говорит он.

Я лежу не двигаясь, и чистый ужас заполняет каждую клетку моего тела. Ариман начинает методично и не спеша уничтожать мою одежду, обнажая меня. Мрачный огонь разгорается все сильнее в его глазах, которыми он пожирает меня, превращаясь в концентрированную одержимость, которую больше ничем не скрыть.

— Ариман, пожалуйста, — шепчу я, хотя понимаю, что обращаюсь к пустоте, в которой нет прежнего Аримана. — Ты ведь не можешь делать этого.