Книга Лилия между тернами, страница 58 – Галина Чередий

— Ники, расслабься. Всех людей выпроводили из бара, как только появились Волки. Также убрали и тех служащих, кому знать не положено. Так что видели тебя только мои парни. И хотя я не слишком рад, что они себе глаза сломали об твоё обнаженное тело, и обязательно найду способ наказать тебя за это, на самом деле ничего страшного не случилось. Так что перестань рефлексировать и поверь, что я могу справиться с любой ситуацией. Но постарайся впредь так не делать. Это опасно в первую очередь для тебя самой.

Его голос звучит успокаивающе, хоть он и выговаривает мне, и я все больше расслабляюсь, наполняясь чувством защищенности так близко к его обнаженному сильному телу.

Римман очень мягко и медленно скользит мыльными руками по всей моей коже, вымывая меня всю, каждый сантиметр. Его пальцы нежны, но настойчивы, так, словно он точно уверен в своем праве касаться каждого уголка моего тела.

— Закрой глаза.

Он намыливает мои волосы и массирует кожу головы, потом шею и плечи, заставляя расслабиться все еще твердые мышцы. Его восставшая, горячая плотьпостоянно касается то моего живота, то поясницы, когда он разворачивает меня. Я точно знаю, что он хочет меня. Очень сильно.

Это в каждом его движении. Это в его запахе и в меняющемся то и дело дыхании.

И я тоже хочу его. Именно его одного. И эта мысль больше не внушает мне ни страха, ни смущения. Просто я не знаю, как это сказать. Как такое бывает между мужчиной и женщиной? Мне не у кого спросить.

Римман выключает воду и вытирает меня, словно я ребенок. А потом берет на руки и несет в спальню. Вскоре он вытягивается позади меня, плотно прижав наши тела друг к другу. И я по-прежнему ощущаю, насколько он твердый. Слова почти срываются с моего языка.

— Ники, завтра приедет Локи и следователи с ним. Так что тебе нужно выспаться. Спи, Ники.

Люди. Взрослые чужие люди. Их много. Я их не знаю и боюсь. Они что-то говорят и даже кричат, о чём-то спрашивают меня.

Я не хочу с ними разговаривать и плачу. Меня вытаскивают из машины, а я вырываюсь и царапаюсь. Я не хочу, чтобы меня забирали от моей мамы! Я почти тону в густой волне страха и отчаяния.

Но тут появляется мой папа. Он большой и сильный. Он спасает меня.

Папа берет меня на руки, и я прижимаюсь к нему и рассказываю, рассказываю…

Но мой папочка в этот раз не слушает меня. Он не смотрит на меня.

Его взгляд прикован к разбитой машине, из которой достают маму. Чужие люди кладут её на какие-то носилки и зачем-то накрывают с головой. Разве маме не будет страшно в темноте? Я спрашиваю папу, но он опять не слышит и не отвечает.

Он все смотрит и смотрит, как маму уносят и забирают в какую-то машину, над которой раздражающе мерцают огни. В его глазах слёзы, и я понимаю, что все очень плохо, и плачу вместе с ним…

— Ники, девочка моя, не плачь, — шепчет голос в темноте.

Я знаю этот голос. И я его… люблю. Он хочет вытащить меня из этого причиняющего боль марева, но ему не удается.

Мы с папой стоим рядом. Он обнимает меня и нежно целует в лоб.

— Я люблю тебя, Доминика, — говорит он, грустно улыбаясь. — Я очень люблю тебя и всегда любил. Прости, что не говорил этого каждый день. И прости, что больше не могу защитить тебя. Будь сильной.

Я тяну к нему руки, но его уже нет, и только темнота вокруг меня. Холодный дождь больно лупит по моему почти обнаженному телу. Я слышу волчий вой.Он повсюду вокруг меня. Меня окружили, и я слышу их приближение и чую их мерзкий запах в темноте.