Книга Порченый подарок, страница 20 – Галина Чередий

— Не представляю, о чем вы, кресс Инослас.

— Не лукавьте. Онор Бора покинул зал торжеств дворца, гордо унося на своей щеке след от вашей ладошки. Или запамятовали?

— И что? Он спровоцировал меня, отозвавшись слишком вольно о темпераменте женщин с родины моей матери, я ответила так, как мне показалось нужным в тот момент, — пробормоталауже без всякой уверенности, краснея от воспоминаний о том некрасивом моменте.

— Допустим, того, что он вам сказал, не слышал никто, кроме вас.

— Не имеет значения. В любом случае пощечину сложно счесть за знак расположения к мужчине, — упрямо возразила я.

— В Гелиизене, кресса Греймунна, — указал мне на очевидное руниг. — А вот брачные традиции аниров гласят, что если мужчина претендует на женщину, а она берет и отмечает его каким-либо способом — это равносильно согласию и даже обряду обручения. С этого момента они, считайте, обещаны друг другу.

— Нелепость какая-то! — возмутилась, снова комкая бесконечно мягкое пушистое великолепие на коленях. — А если он ей безразличен?

— Если вам кто-то совершенно безразличен, то вы не вспыхиваете, как катахинская гремучая пыль от пары его неуместных фраз, не так ли? — нудным тоном начал перечислять Инослас. — Игнорируете, отвечаете колкой фразой, строгой сдержанной отповедью или, скажем, идете и жалуетесь тихо или во всеуслышание на нанесенное оскорбление, реальное или вымышленное, но никак не бросаетесь на чужака в разы крупнее вас, рискуя тем самым разрушить перемирие между двумя государствами.

— Вообще-то, игнорировать себя этот варварский громила не позволил, — прищурилась я на невозмутимого мужчину, чувствуя, что начинаю вскипать, точно как тогда в зале. — Два других способа не возымели на него никакого действия, а вот пойти и элементарно наябедничать я как-то не сочла достойным действием.

— А зря, но что уж теперь об этом рассуждать, кресса Греймунна. Факт свершился — метка была вами оставлена добровольно при большом скоплении свидетелей с обеих сторон.

— Я понятия не имела! Что за гость вламывается в чужой дом и навязывает там свои обычаи? — Пресветлая, мне остро захотелось врезать проклятому аниру опять, но теперь это был бы не жалкий хлопок ладошкой, как пристало аристократке, нет, я бы с легкостью опустилась до того, чтобы взять что потяжелее.

Но вместо воображаемого повреждения онору Бора, словесную оплеуху получила сама.

— Тот, кто может себе подобное позволить, говоря с хозяевами с позиции силы и неоспоримого, пока, превосходства, — с беспощадной жесткостью ткнул меня в реальность Инослас.

— Все равно! Что за несуразный, глупый обычай? — огрызнулась, не готовая взять и смиритьсвой характер под давлением неприглядной действительности. — А если мужчина преследует женщину, доведет ее своими ухаживаниями до белого каления, и она будет вынуждена от него защищаться, то это тоже посчитают признаком скрытой симпатии с ее стороны и объявят их женихом и невестой?

— Мы знаем об обычаях северян и об укладе их жизни в принципе до прискорбия мало, так что могу только предположить, что у них существуют некие законы, как-то регулирующие это. Но в вашей конкретной ситуации поводов для активной защиты онор Бора не подавал, проявите честность.

— Честность? Тогда и вы, может, ее проявите и признаете, что готовы выслуживаться перед ними, словно дрессированный пес, находя оправдания для любых их чокнутых причуд и оскорбительных для каждого преданного гражданина Гелиизена действия или высказывания!