Книга Порченый подарок, страница 61 – Галина Чередий

— Прекрати, Ликоли! — остановил он меня и при этом широко улыбался, не просто глядя на меня — буквально оглаживая взглядом, отчего снова все внутри грелось. — Со мной ты не будешь выбирать и обдумывать каждое слово, иначе мы не избавимся от твоего страха и моей вспыльчивости.

— Кресса Греймунна, так могу я… — снова напомнила о себе приставучая женщина, но Бора оборвал ее на полуслове, стоило мне невольно скривиться от звука ее голоса.

— Нет! — грозно рявкнул он. — Сегодня мы не покинем эту постель и комнату, — и, приподнявшись, шепнул мне на ухо: — Воображение всегда красочнее реальных картин. Пусть убирается и сгорает от любопытства и догадок одна страшнее другой.

И без всякого предупреждения он ущипнул меня за плечо — не больно, но так неожиданно, что я испуганно вскрикнула. За дверью послышалась возня, а потом тишина, мне так и виделось, что аристократка прилипла ухом к ней.

— Мы уезжаем, кресса Греймунна, — произнесла ранняя визитерка так, будто наигранно соболезновала моей неизбежной скорой кончине. — Прощайте, дорогая!

— Прощайте, счастливого пути! — быстро отозвалась я, чем заработала еще один щипок от мужа и, ойкнув, пораженно уставилась на него. Передо мной и правда грозный предводитель аниров, заставляющий мужчин заикаться одним своим пристальным взглядом? Сейчас он, скорее напоминал шкодливого мальчишку.

— Ты не звучишь как жертва, истерзанная за ночь ненасытным дикарем и варваром, — сообщил он мне с серьезным видом, хотя в ярких глазах прямо-таки искрился смех.

Я снова оцепенела, пойманная в плен этими лукавыми искрами, что притягивали и не позволяли оторвать взгляд, настолько потрясающими были, и пропустила тот момент, когда они обратились в завораживающее пламя страсти.

— Какая же у тебя изумительная кожа, Ликоли… — хрипло прошептал Бора, и я с опозданием осознала, что он так и не убрал пальцы после щипка — касался самыми кончиками, едва заметно, и от этого вокруг того места как будто покалывали дразнящиеиголочки. — Нежная, что и тронуть боязно, а уж тронешь и намертво прилип… Нет сил оторваться…

Он гулко сглотнул и стремительно отвел руку, прижал ее к своему рту, обрушив на меня сразу же во всех подробностях воспоминания, как я гладила его там, а после убрал, стиснув в кулак, как если бы спрятал что-то, и вскочил с кровати.

— Я принесу нам еды и твою дорожную одежду, — схватив свои штаны из замши, он торопливо натянул их, а я, к своему стыду, и не подумала отвернуться, наблюдая за игрой мускулов на его бедрах и ягодицах. — Пора ехать домой, Ликоли.

— Погоди! — окликнула его я, и Бора развернулся просто молниеносно, впившись в меня глазами, полными голода и нужды. Он весь напрягся, как натянутая до предела тетива, и явно ждал от меня… того, что я могла бы позволить ему взять по его праву, но не готова предложить по доброй воле. — Ты зовешь меня «Ликоли», что это?

— Это красота, — ответил он и отвернулся так же быстро. — Цветок, лепестки которого такого же волшебного цвета, как твои глаза. Аромат пьянит и кружит голову, заставляет желать очень многого, а мед, полученный от них, темно-золотой с коричневой, прямо как твоя смуглая кожа. Но самое прекрасное — это его вкус, попробовав хоть раз, я уже не могу остановиться… — Бора сделал несколько шагов и положил ладони на дверь, будто это помогало ему стоять прямо или же оставаться на месте. — Как же я хочу познать твой вкус, Ликоли! До смерти хочу!