Книга Всего дороже, страница 47 – Бобби Смит

Выразительно пожав плечами и глядя Кену прямо в глаза, Слейд запальчиво проговорил:

— Я невиновен до тех пор, пока вина моя не доказана.

— Все равно вас всех повесят, — решительно проговорил Кен.

— Вовсе нет! — заявил Джонсон. — Кид где-то рядом, и, как только ему представится возможность, он нас освободит.

— Но если вы невиновны, как утверждает Брэкстон, зачем Дакоте Киду вас освобождать? Если присяжные вас оправдают, вас и так отпустят.

— Вот и напишите в своей газете, господин репортер, что нас безвинно осудили и отдали под суд. Да смотрите, не переврите наши фамилии, — фыркнул Нэш.

— Да уж, мне бы не хотелось, чтобы в такой крупной газете, как ваша, моя фамилия была указана неправильно, — согласился Джонсон.

Кен повернулся к Слейду.

— А какие чувства испытывает человек, когда его заставляют расплачиваться жизнью за преступления, которые он не совершил? — спросил он друга, глядя ему прямо в глаза, и нацелил карандаш в блокнот, делая вид, что собирается записать то, что он ему скажет.

— Сами подумайте, мистер Уайли, — проговорил Слейд, одарив его недоброй улыбкой. — Еще раз вам говорю: я невиновен.

— Вы и в самом деле верите, что Дакота Кид сможет вас спасти? — гнул свое Кен. — Ведь вы находитесь под надежной охраной.

Нэш угрожающе двинулся на репортера.

— Киду никакая охрана не помеха. Он способен творить чудеса. Вот и сейчас вы здесь стоите, а он, быть может, за вами наблюдает. Так что на вашем месте я вел бы себя поосторожнее.

— Он верно говорит, — серьезно сказал Слейд, отвлекая внимание Кена на себя. — Если у вас хватит ума, вы и в самом деле будете осторожнее. У Кида есть свои методы по добыванию нужных ему сведений.

Притворившись, что испугался этих недвусмысленных угроз, Кен неловко попятился к выходу из камеры. Он отлично понял, на что намекал ему Слейд.

— Думаю, на сегодня достаточно, шериф Джонс, — проговорил он. — Спасибо.

— Пожалуйста. Давайте-ка, ребята, укладывайтесь спать. Нам всем хватит вчерашней беспокойной ночи, — проговорил Стив и, открыв дверь камеры, добавил: — Если я узнаю что-нибудь новенькое, тотчас же вам сообщу.

Они с Кеном вышли из камеры, и шериф закрыл дверь.

— Ну, и что вы обо всем этом думаете? — спросил он Кена.

— Я думаю, Кид и в самом деле где-то поблизости, и вы правильно сделали, что выставили вокруг города такую многочисленную вооруженную охрану. После разговора с этими бандитами я пришел к выводу, что и Алису Мейсон тоже следует охранять.

— Вы считаете, Кид попытается ей отомстить?

— Обязательно. Рано или поздно. Я уже подружился с сестрой Алисы и ее матерью, так что, думаю, мне будет нетрудно убедить их не спускать с нее глаз.

— Жаль, что до вынесения приговора мы ничего не сможем делать и нам остается только сидеть и ждать. Но после того как приговор будет приведен в исполнение, я с удовольствием продолжу охоту за Кидом и за теми, кто еще остался в его банде.

— И не только вы. Я тоже не успокоюсь, пока Кид не будет схвачен.

— Значит, то, что о вас говорят, и в самом деле верно? — задумчиво проговорил Джонс.

— А что о нас говорят?

— То, что агентство Пинкертона — это недремлющее око.

— Особенно когда его сотрудники находятся при исполнении задания, — улыбнулся Кен. — А сейчас мне пора на телеграф. Нужно отправить телеграмму в Денвер. Позже поговорим.

— Я буду у себя.

На следующее утро судебное заседание началось в десять часов, и почти сразу присяжные объявили, что достигли соглашения по данному делу.

— Как я понимаю, вы, господа присяжные, пришли к какому-то решению относительно данного дела? — обратился к присяжным судья Бэнкс, стоя перед залом, до отказа наполненным людьми.

— Да, ваша честь, — ответил старшина присяжных и передал бумагу с решением суда Джонсу, а тот отнес ее судье. Бэнкс молча прочитал документ и кивнул:

— Прошу присяжных огласить принятое ими решение.

— Мы, присяжные, считаем Слейда Брэкстона, Рика Нэша и Карла Джонсона виновными по всем пунктам обвинения.

В зале поднялся невообразимый шум, и судье пришлось стучать молотком по столу, призывая собравшихся к порядку. Холодно взглянув на осужденных, он провозгласил:

— Вы признаны виновными. Приговариваю вас к смертной казни через повешение. Приговор должен быть приведет в исполнение до заката солнца. На этом судебное заседание объявляю закрытым. — И он снова стукнул по столу молотком.

Гулом наполнился зал, когда осужденных повели к выходу. Лоретта и Эмили порывисто обнялись, не пряча радостных слез.

Алиса сидела одна, склонив голову на грудь и понуро опустив плечи. Она понимала, что должна радоваться тому, что справедливость восторжествовала, однако ощущала лишь пустоту. Умер отец, и вскоре такая же участь постигнет и Слейда. Он лгун и убийца, убеждала себя Алиса, но почему-то вспоминалось, как он спас ее от Джонсона и Нэша, когда те захватили ее в заложницы, пытаясь сбежать; как она вела его под дулом револьвера к Робу, после того как они чудом уцелели во время грозы, а он даже не попытался ее обезоружить, хотя для него это не составило бы никакого труда.

Но явственнее всего Алисе вспоминались сладостные поцелуи Слейда и то, как она со Слейдом кружилась в вихре танца. Алиса никак не могла избавиться от этих воспоминаний. Она злилась на себя за свою слабость, но поделать с собой ничего не могла. Как она ни старалась, она не в состоянии была забыть Слейда, хотя и понимала, что он бандит и убийца, что скоро его повесят и никто не станет проливать по нему слезы, кроме нее.

Когда Слейд проходил мимо, Алиса подняла голову, и взгляды их встретились. На секунду все происходившее вокруг перестало для них существовать. Они были одни в целом мире. Шум зала стих в одно мгновение. То, что жизнь Слейда кончится еще до заката солнца, перестало иметь значение. Единственное, что имело смысл, — этот взгляд, страстный, полный любви и муки.

И вот Слейд ушел. Алиса почувствовала, как на нее нахлынула безграничная тоска.

— Ах, Алиса, — словно сквозь пелену услышала она голос матери, прерывистый от едва сдерживаемых радостных рыданий. — Как же это замечательно! Наконец-то справедливость восторжествовала!

Алиса обняла мать, зная, что должна хотя бы показать, что разделяет ее радость. Лоретта никогда бы не поняла смятения чувств своей старшей дочери, да и сама Алиса с трудом его понимала. Она лишь ощущала, что Слейд Брэкстон проник в ее жизнь и настолько прочно завладел ее сердцем, что она теперь уже никогда не будет такой, как прежде.

— Может, вернемся в гостиницу? — предложила Эмили.

— Разрешите мне вас проводить, — вызвался подошедший к ним Кен.