Онлайн книга «Несекретные материалы»
|
Затем спутала день отлета в Париж, явилась в Шереметьево 29 декабря и вытащила из сумочки билет на 28-е. Словом, следовало принимать экстренные меры. Гадкие дети наперебой давали ехидные советы. – Завязывай узелок, – велел Кешка. – Ага, – засмеялась Ольга, – прикинь картину. Вечер, в полумраке у камина сидит Дарья и перебирает веревку с узлами, пытаясь вспомнить, зачем она их тут навертела! – Тогда пусть, как Оксана, ставит на руке крестик, – предложила Маня. – И превратится в татуированного уголовника, – вновь осталась недовольна Ольга. Присутствующий при разговоре Александр Михайлович рассмеялся: – Подарим ей ежедневник, сам туда все записываю, память стала никуда. Я с благодарностью взглянула на приятеля и к вечеру получила от детей красивую толстенькую книжечку в кожаном переплете. Это и впрямь оказалось крайне удобно. Только нужно в нее регулярно заглядывать, но про то, что Машин день рождения 6 сентября, я уже не забыла, да и Кешке купила подарок заранее. Полковник взял склерозник, полистал и спросил: – Вот записано: 2 ноября – купить занавески. – А, – радостно вскрикнула я, – точно, Зайка велела обновить гардины, и пришлось почти весь день мотаться по магазинам. – Где была? Я призадумалась. – Дом ткани на Ленинском проспекте, ГУМ, ЦУМ, фирменный магазин «Драпировка» на Прямикова. – Все? – Вроде на Прямикова очень устала, там километры тканей, в глазах зарябило. Гуляла, гуляла по залам, но ничего не нашла и домой порулила. Бестолковый день вышел, глупый и пустой… – Не купила? – Нет, придется опять ехать, да еще вчера Галя ухитрилась поджечь занавески, Зайка просто вне себя была сегодня, приказала хоть какие-нибудь привезти. Вот от тебя и отправлюсь. – Ну-ну, – процедил полковник и принялся задавать другие дурацкие вопросы, а под конец спросил совершеннейшую глупость: – У тебя ведь вишневый автомобиль «Вольво»? Такой темноватый цвет с отливом? – Можно подумать, никогда на нем не катался, – огрызнулась я. – А сиденья цвета кофе с молоком? – Да, очень маркие, в салоне даже слегка цену сбавили – никто не хотел покупать. – А ты приобрела? И моешь теперь каждый день? – Нет, конечно, натянула черные чехлы, и порядок. – Номер автомобиля? – Слушай, прекрати, – взорвалась я, – сам превосходно знаешь! – Это официальный допрос, – отрезал полковник, – изволь отвечать, а то напишу – «отказывается давать показания» и задержу на семь суток. – Не имеешь права, только до выяснения личности, а паспорт вот, в сумочке лежит! – Было бы желание арестовать, а повод найдется, дай сюда. – И он выхватил бордовую книжечку. Несколько секунд стояла тишина, потом раздался удовлетворенный голос: – Ага, ну так и знал – под фотографией нет личной подписи, и паспорт недействителен. – Ты чего! – заорала я. – Того, – передразнил полковник, – нарушение нашел, непорядочек в документах, так какой номер у принадлежащего вам «Вольво», гражданочка? – 625 ке, – машинально сообщила я и окончательно обозлилась. Задурил мне голову и добился, чего хотел. Следующий час прошел примерно так же. Наконец, сжимая в кулаке пропуск, я вылетела на улицу, где бушевала ноябрьская непогода, и утерла пот. Интересно, если Александр Михайлович ухитряется довести почти до обморока ни в чем не повинного свидетеля, то как же приходится настоящим преступникам? Покурив и слегка успокоившись, я двинулась в институт. Та же учебная часть, те же женщины за столами, но реакция совершенно другая. При виде хорошо одетой дамы инспекторши заулыбались и приветливо, чуть ли не хором, поинтересовались: – Вам помочь? Но я подошла к Никитиной и довольно бесцеремонно, как, впрочем, и ожидается от богатой мадам, спросила: – Верочка? Таня очень подробно вас описала. Начальница учебной части на секунду призадумалась, потом лицо ее разгладилось, и она радостно ответила: – Танечка Корнилова? – Она самая, – подтвердила я, тоже излучая счастье, – именно Корнилова. Давно знаю, хотите прикинуться посланцем кого-то из знакомых, называйте имя Таня, обязательно «припомнят». – Чудесно, – щебетала Вера Ивановна, – пойдем потолкуем спокойненько. Меня вновь завели в комнатушку с чайником, но на этот раз из шкафа была извлечена баночка отвратительного индийского кофе и несъедобный польский кекс «Киви». – Как там Танюша? – осведомилась Никитина. – Прекрасно, – решила я не распространяться на опасную тему, – как всегда, вот обещала, что вы мне поможете. – Слушаю, – посерьезнела женщина. Я принялась вдохновенно врать. Слава богу, не испытываем с мужем никаких финансовых проблем, и сын преспокойненько учится в МГИМО, а вот дочь! Сплошное наказание, а не девчонка. На уме только гулянки да наряды, никакой серьезности, брату грубит через слово, а на днях повздорила с отцом. Муж взбесился и повелел в трехдневный срок пристроить мерзавку хоть куда, лишь бы при деле была. Вера Ивановна задумчиво повертела чайную ложечку. – Уже конец ноября, скоро сессия… – Вы девчонку пригрейте, – велела я, – мы справки достанем, вроде бы болела… – Не надо бумажек, – отмахнулась Никитина, – сама с педагогами договорюсь, только стоить будет соответственно дороже, чем простое поступление… – О чем речь, – махнула я рукой и, достав из кошелька платиновую кредитку, принялась постукивать ею по столу, – только Танечка говорила, что деньги после зачисления отдают. – Естественно, – ответила Никитина, – готовьте десять тысяч, в понедельник выпишу студенческий, тогда и расплатитесь. Я изобразила смущение. – Заплачу больше, если сделаете еще одно дело. – Какое? – насторожилась Никитина. |