Онлайн книга «Скалолазка и мертвая вода»
|
– Было бы здорово, – кивнула я. Начальник охраны ушел, оставив после себя сладковатый запах сигары. Мы некоторое время молчали, затем голос подала Верочка: – Алена, мне… – Не надо, Вера, – оборвала я ее. Знаю наперед, что она скажет. У нее все на лице написано. – Никто не виноват. – Поверить не могу, что это произошло в моем доме! – произнес Жаке. – Ведь для приема я специально нанял охранную фирму! Как такое могло произойти? – Вы знали доктора Энкеля? – спросила я. – Мы дружим лет десять. Клаус – милейший человек. Умный, образованный!.. Не представляю, зачем кому-то потребовалось… Он замолчал. – Я успела познакомиться с ним. Он просил меня перевести одно загадочное слово. Даже не знал, к какому языку оно относится. Чем он занимался? – Он – самый настоящий доктор медицины. Очень хороший специалист в области биохимии и травматологии. У него своя клиника в Швейцарии. – А хобби у него какое-нибудь было? – Его хобби – наука. Он отдался ей беззаветно и всецело. У него даже семьи нет. Энкель по четырнадцать-пятнадцать часов пропадает в клинике… – Жаке замолчал, а затем поправил себя: – Пропадал. В клинике… Этнограф думал, и мне показалось, что он готов сказать что-то еще. Я оказалась права. – Знаете, Алена. Не могу судить о хобби доктора Энкеля. Но однажды на день рождения он подарил мне древнюю гравюру, сопроводив ее странной легендой… Я утопала в кресле. Жаке возвышался надо мной, лицо его обрело задумчивое, отрешенное выражение. Он стеснительно потирал руки, словно они мерзли. – Легендой? – выдавила я. Отчего-то пересохло в горле. – Возможно, это сказка, возможно, легенда. Жаке перестал потирать руки и посмотрел на меня сверху вниз. Отчего-то вдруг сделалось неуютно. Что-то не понравилось мне в его взгляде. – В одном из городов средневековой Европы, – произнес этнограф, – жил человек по фамилии Ганеш. Он был умен, образован, знал языки, был сведущ в разных науках, но предпочтение отдавал алхимии. Он много времени проводил за текстами древних манускриптов и ставил по их описаниям бесчисленные опыты… Однажды по доносу злоязыких соседей Ганеша схватили и привели к главному инквизитору города – лютому Иоганну Мейфарту. Во время страшного допроса инквизитор обвинил Ганеша в ереси и колдовстве. Обвинения были столь серьезны, что алхимику грозила не плеть и даже не mums strictissimus – каторжная тюрьма, а очищающий костер. Ганеш смертельно испугался и сообщил Мейфарту, что знает, как выделить мертвую воду. – Мертвую воду? – переспросила я. – Да. Магическое вещество с могущественными свойствами. Его называли еще «черным львом»… Так вот, инквизитор, алчность которого была больше, чем его вера в Бога, загорелся желанием обладать «мертвой водой». Он отпустил Ганеша и даже дал ему денег. Однако, чтобы алхимик не обманул или не сбежал, инквизитор-францисканец посадил в тюрьму четырнадцатилетнего сына Ганеша. Опасаясь за жизнь единственного сына, в течение года алхимик не спал ночей и положил здоровье, стараясь выделить «мертвую воду». Но случилось страшное. Сын Ганеша пытался бежать из тюрьмы, и один из охранников снес ему голову. Тело и голову юноши выставили на площади в назидание еретикам и сочувствующим. Узнав об этом, ослепленный горем отец пробрался ночью на площадь и выкрал останки сына, чтобы оплакивать его три дня и три ночи. Инквизитор рассвирепел, повелел схватить Ганеша и… Жаке обернулся к стене. Проследив за его взглядом, я увидела старинную гравюру в золоченой рамке. Подарок доктора Энкеля. На гравюре изображался помост с двумя столбами и привязанными к ним людьми. Ноги несчастных утопали в вязанках дров и хвороста, от которых поднимался огонь; чернильные жгуты пламени обвивали страдальцев. Один человек что-то кричал, обращаясь к высокому худому священнику в черной сутане. Второй стоял покорно, закрыв глаза. – В обычной процедуре аутодафе перед тем, как предать еретиков огню, их сначала душили удавкой на палке, – холодно произнес Жаке. – Это делалось для того, чтобы крамольные речи не оскверняли слух горожан, собравшихся на казнь… Но Мейфарт хотел видеть страдания Ганеша. Поэтому алхимика оставили в сознании. И еще. Видите, пламя какое-то скудное? Инквизитор приказал использовать сырые дрова, чтобы смерть была долгой и мучительной. Я проглотила сухой комок, застрявший в горле. – Инквизитор предал Ганеша костру на исходе третьего дня. Алхимик смеялся из огня, и над площадью, над толпой летели его слова: «Глупый францисканец вместо силы двух львов получит пепел укротителя!» Верочка за столом уронила слезу. Я сидела в кресле, не в состоянии отвести взгляд от древней гравюры. Жуткая история околдовала меня. Только… – Не поняла, – нарушила я тишину. – А за что инквизитор сжег алхимика? Почему Ганеш вызвал в нем такую неистовую ярость? Жаке пожал плечами. Повернулся ко мне и закрыл гравюру спиной. – Вероятно, после смерти сына Ганеш отказался искать для Мейфарта «мертвую воду». – Тогда при чем тут три дня? – Наверное, это связано с христианским представлением о вознесении души на третий день после смерти. – В легенде сказано – три дня и три ночи. Вы не ошиблись в пересказе? – Исключено, – ответил Жаке. – Если тело сына выставили днем, а Ганеш выкрал его ночью… Прибавим к этому времени еще три ночи – получится уже четверо суток. Никак не вяжется с христианским обрядом… А если, допустим, юноша был умерщвлен днем ранее, прежде чем его тело выставили на обозрение? Тогда и вовсе пять суток!.. Что-то не сходится. – Это легенда. В ней допустимы нестыковки. Если я завелась, меня трудно остановить. – А кто второй несчастный? С закрытыми глазами? – Не знаю, – ответил Жаке. – Инквизиция казнила многих. Почему-то я не поверила его объяснению. Вроде логично, но какой-то червь сомнения скребся в груди. – Кстати, – вдруг произнес Жаке. – Это загадочное слово, о котором вы упоминали… о котором вас спрашивал Энкель… Возможно, оно как-то связано с Новой Зеландией. – С Новой Зеландией? – удивилась я. Верочка за столом поперхнулась шампанским. По-моему, ей пора было прекратить себя «успокаивать». Ведь утром – самолет? – Да, – кивнул Анри. – Энкель пару лет пропадал в Новой Зеландии. Совершенно не представляю, чем он там занимался. Затем вернулся в свою клинику. Я размышляла: стоит ли говорить этнографу о странной жидкости, которую всучил мне доктор? Судя по всему, маньяк Чиву и остальные члены шайки охотились именно за ней. Зачем милейший старикан притащил ее на прием? Кстати… |