Книга Запретная дверь, страница 84 – Олег Синицын

— Секундочку. — Он услышал стук клавиш. — Есть вылет сегодня в девятнадцать тридцать пять, «Эйр Франс» с пересадкой во Франкфурте. Эконом-класс. Это самый короткий маршрут, общее время в пути восемнадцать часов двадцать пять минут, завтра в девять утра будете в Рио-де-Жанейро.

Восемнадцать с половиной часов! Во сне он преодолевал это расстояние не больше чем за двадцать минут.

— Вас устраивает? — спросила девушка-оператор.

— Да. Конечно.

Сонливость придавила мягкой, настойчивой лапой, и Андрей снова вколол себе коктейль из эуфиллина, глюкозы и коргликона. Стало легче. Куда-то подевалась Альбина Он хотел попрощаться с ней, с близким другом и верной помощницей. К тому же она собиралась ему что-то сказать.

Альбину он так и не нашел. Вероятно, Перельман в воспитательных целях сослал девушку на какую-нибудь черновую работу. Андрей набрал номер ее мобильного, но аппарат был выключен. Жаль, что не удастся с ней попрощаться.

Он вспомнил еще об одном человеке, с которым должен попрощаться.

9

Отца Кирилла он собирался горячо поблагодарить за помощь. За всю помощь — как в реальности, так и во сне.

Распахнув дверь в палату, Андрей застыл на пороге, не обнаружив среди пациентов грузного священника.

— А где? — спросил он, указывая на пустую кровать, на которой вчера сидел отец Кирилл — большой, бородатый, улыбающийся щербатым ртом.

Старичок в очках непонятно взглянул на своих соседей. Сел на кровати.

— А вы разве не знаете?

— Не знаю — чего?

— Так это… Помер батюшка-то.

Солнце за окном померкло.

— Не может быть, — растерянно произнес Андрей. — Я с ним разговаривал вчера.

— Да вот два часа назад все случилось. Не ел ничего, говорил: не хочу. Мы пошли на завтрак, а он прилег на койку, закрыл глаза — подремлю, говорит. А когда пришли, уже не дышал. Хороший был батюшка, смешной такой.

Андрей смотрел на пустую койку, аккуратно заправленную, вероятно, медсестрой. И ему вспомнилось вчерашнее прощание. Улыбка отца Кирилла, фраза «приходи еще» и взгляд — тревожный, напряженный. Батюшка будто знал, что их встреча последняя.

Оторвав ступни от порога, он покинул палату. От дежурной медсестры Андрей узнал, что у батюшки произошла внезапная остановка сердца. Наталья Борисовна вызвала Тюрина, он сделал все, что мог, но сердце не завелось. «Батюшка ушел тихо, никто и не заметил», — сказала медсестра.

От горечи перехватило в горле.

Андрей не первый раз сталкивался со смертями своих пациентов. Только отец Кирилл, батюшка из деревенского прихода, был не просто пациентом. За короткий период он проник в душу Андрея… и остался там.

От больницы до дома Андрей доехал на такси.

Оказавшись в квартире, он принялся за сборы. В спортивную сумку легло только самое необходимое: документы, деньги, лекарства, запасное нижнее белье, бритва, туалетные принадлежности.

К немалому удивлению, его левая рука пришла в норму. Когда он принимал душ, то с легкостью натирался мочалкой, а когда менял рубашку, то застегивал пуговицы обеими руками. Видимо, помогли лекарства. Что ж, это позволяло надеяться, что восемнадцатичасовой перелет из Европы в Латинскую Америку пройдет гладко, без новых приступов, сопровождающих расширение очага инсульта.

Андрей закрыл в квартире все форточки, отключил газ и электричество. Оделся, обулся, подхватил сумку и покинул свое холостяцкое жилище, которое так и не стало семейным гнездом, наполненным голосами детей, запахом обеда и прочими мелочами. Сев в вызванное такси и приказав водителю ехать в Пулковский аэропорт, он долго провожал взглядом свой дом.

Во время поездки Андрей думал о том, где сейчас может находиться Элли. Он надеялся, что она покинула виллу и вернулась в кафе, на вывеске которого изображен петух. Из-за своей нерешительности девочка либо околачивается неподалеку, либо прячется у молодой официантки. Андрей хорошо помнил лицо и внешность креолки и был уверен, что сможет отыскать ее, а значит, и девочку. Если не найдет ни ту, ни другую, есть адрес виллы. Андрей явится туда в сопровождении полицейских. Им будет интересно взглянуть на потайной коридор под виллой и операционную, где проводят незаконное изъятие органов для трансплантации.

Регистрацию и таможню он прошел без проблем. В дьюти-фри, когда до вылета оставалось меньше часа, неожиданно заиграл мобильный. Он достал телефон левой рукой, попутно отметив, что мизинец и безымянный палец тоже разработались. Просто фантастика!

Звонила Савинская.

— Ты сильно не волнуйся насчет того, что я сейчас скажу. У Багаевой неприятности.

— Что случилось?

— Да не пугайся так! Этот боров, твой профессор, позвонил какому-то своему другу в УВД. Дескать, ты и Альбина уничтожили препараты наркотического содержания вместо утилизации, как положено по инструкции.

— Орексин вовсе не наркотик!

— Они сейчас разбираются. Альбинку задержали до выяснения. Тебя тоже хотели, но не нашли.

— Он просто жалок. Я о Кривокрасове. Обозлился на то, что Альбина влепила ему пощечину, и теперь мстит.

— Правда? — удивилась Савинская. — А я думала, девочки шутят. Если это так, Альбинка молодец!

— Но что же делать?

— Не волнуйся. Лети в свою Бразилию. Перельман сказал, что Кривокрасов был не в праве подавать заявление. Заведующий отделением он, никаких препаратов не пропадало, по журналам все на местах, неучтенного ухода нет. Миша сейчас у следователя, сказал, что вытащит Альбину еще до конца сегодняшнего дня. Просил только тебе позвонить, чтобы ты не волновался.

— Он уверен, что все будет в порядке? Может, мне стоит приехать?

— Не стоит, Андрей, не стоит. Перельман ее вытащит.

— Пусть постарается. Это замечательная девушка.

— Я согласна… Ладно, лети давай. И обязательно возвращайся.

Когда Савинская отключилась, Андрей несколько минут смотрел на мобильник. Он беспокоился за Альбину. Девушка-ординатор попала в серьезную переделку. Ему стоило бы отказаться от полета и попытаться помочь ей. Но, с другой стороны, ее ситуация была не такой критической, как у Элли.

Сомнения терзали его вплоть до объявления посадки на «боинг». В салоне лайнера, когда он пробирался между кресел, его догнала стюардесса:

— Давайте я вам помогу!

— Спасибо, я справлюсь.

— Вам не забросить сумку в отсек.

— Почему?

— Ваша рука…

И она выразительно посмотрела на его левую руку, в которой он тащил сумку. Вернее, думал, что тащил… Сумка висела на ремне через плечо. А левая рука, скрюченная словно коряга, прижата к груди. Андрей не поверил глазам. Как же так! Ведь он застегивал рубашку, намыливал волосы, держал телефон. На протяжении всего пути в аэропорт ему казалось, что рука снова работает. Даже мизинец и безымянный палец вернули подвижность!