Онлайн книга «Как велит Бог»
|
От сарая взлетела надувная лодка и, описывая круги, шлепнулась в раздувшуюся от воды реку. — Беппе, что происходит? — крикнула Ида, стараясь перекрыть шум бури. — Не знаю. Надо нам выбираться отсюда. Давай спускаться, — ответил он. Кое-как, взявшись за руки, они вылезли из раскореженного кемпера и собрали разбросанную по площадке одежду. Потом они забрались в "пуму". К счастью, у Беппе в машине была сумка, с которой он ходил в спортзал. Он надел спортивный костюм, а она футболку и банный халат. Беппе хотел сказать ей, что любит ее, как никогда еще никого не любил, и что чувствует себя заново родившимся, и что готов на все, лишь бы не потерять ее, но вместо этого он крепко прижал ее к себе, и, сидя так, они смотрели, как буря вконец разносит кемпинг. Потом Ида нежно коснулась его шеи: — Беппе, мне потребовалось время, чтобы понять, но теперь я уверена: я тебя люблю. И не чувствую себя виноватой за то, что мы делали этой ночью. У Беппе само собой вырвалось: — Что же нам теперь делать? А твой муж? Она покачала головой: — Не знаю... Я совсем запуталась. Знаю только, что я тебя люблю. До смерти люблю. — И я тебя, Ида. 143. — Течет река-а-а. Смотрю впере-е-ед. Машина мчится, оставляя позади серый дымок и меня. А этот мир, такой зеленый и такой равнодушный, потому-у-у-у что... — напевал Данило Апреа, рассекая за рулем своей "альфа-ромео" Какое фантастическое ощущение — снова вести машину. Как здорово держать в руках руль, чувствовать, как ноги греет теплый воздух отопления. Стрелка бензобака — на середине. В плеере — кассета с хитами Бруно Лауци [42] . "И чего я перестал водить машину?" Он больше не мерз, голова прояснилась, печаль внезапно прошла, а вместо нее наступила пьяная эйфория. Данило прибавил громкости: "...давным-давно, очень давно не раскрывает этот мир объятия ни для кого, как для меня, но мне же нужно, что-то большее нужно..." "Орел" всегда был его любимой песней. Он поймал себя на том, что вспоминает о путешествии, в которое они с Терезой ездили осенью 1995 года. Сколько раз они ставили эту кассету! И напевали вместе. Тогда у него была "А-112" с белой крышей. Они с Терезой только-только стали женихом и невестой. И решили съездить на три дня на море, под Римини. Как молода была Тереза! Сколько ей было лет? Восемнадцать или девятнадцать. Какая она была худенькая! Сейчас она немного поправилась, но фигура у нее все еще красивая. Что это была за поездка! Твое суток кряду они занимались любовью в номере пансиончика. И ведь еще не были женаты. Поженились они сразу после этого. На свадьбе родители Терезы не появились. Они не хотели, чтобы дочь выходила замуж так рано и вдобавок за безработного. — Но Терезе было наплевать. Она хотела выйти за меня, — с горделивой улыбкой сказал Данило. Она была спокойна даже в тот день, когда произвела на свет Лауру. Акушеру она сказала: "Пусть войдет мой муж. Я хочу держать его за руку". — Мой муж, — громким голосом произнес Данило. И повторил: — Мой муж. 144. И как он об этом не подумал? Муравьи не могут говорить вместо него. Зря он их только гробил ради этого бессмысленного звонка. Рино Дзена, заточенный в собственном теле, даже не знал, действительно ли муравьи пошевелили его рукой и нажали нужную кнопку. А теперь он больше ничего не слышал. Дождь пропал. Внезапно. И лиловое небо ближе к горизонту стало затягиваться синеватыми облаками. "Слишком тихо вокруг. Может, меня похоронили заживо" "Всякая тварь на Земле одинока в минуту смерти", — всегда повторяла ему мать. Но она ошибалась: когда ты умираешь, с тобой муравьи. Выстроившись стройными рядами, они молча наблюдали за ним, шевеля усиками. Он чувствовал на себе взгляд миллиардов маленьких глаз. "Ну же, мурашечки, попробуйте еще разок. Еще один звонок, и все. Прошу вас" 145. Пока Кристиано Дзена убаюкивал себя, засунув голову под подушку и ворочая задним местом, из глубины подсознания всплыли обрывки сна и горло сдавила тоска. Кристиано не помнил отчего, но во сне он впал в отчаяние (может быть, у него что-то не получалось) и решил свести счеты с жизнью. Он был в душевой школьного спортзала, только она несколько отличалась от настоящей: помещение в тысячу раз больше, в нем куча стоек, и из каждой шла горячая вода с паром. В центре стояла ванна, старинного вида, на фигурных ножках, и Кристиано лежал в ней по плечи в воде. Он должен был покончить с собой, и сделать это по-быстрому, войди кто-нибудь и увидь его голышом, был бы позор. Вскоре появятся его одноклассники. Он слышал, как они играют в зале в баскетбол. Их перекликающиеся голоса. Стук мяча о щит. В руке Кристиано сжимал старинную складную бритву с ржавым квадратным лезвием. Спокойно, без страха, он вскрыл себе вены на запястьях, но кровь не полилась. Всегда так бывает, когда порежешься, проходит мгновение, и только потом начинает течь кровь, но на этот раз прошло не меньше минуты. Тогда Кристиано стал изучать разрез, оттуда полезли муравьи, во рту у каждого был зеленый листок. А потом он проснулся. Хорошо бы, это не был один из тех кошмаров с продолжением, которые вновь начинаются, как только засыпаешь. Опять зазвонил телефон. "Значит, не ошиблись номером..." — Вот достали! Фыркал, он поднялся с кровати и в трусах и майке вышел в темный коридор. Была зверская холодрыга, и накопленное под одеялом тепло моментально развеялось. Кристиано открыл дверь отцовской комнаты и на ощупь отыскал выключатель. — Па, ты не слы... Постель была пуста. "Он внизу". Если отец не слышит телефон, трезвонящий у него в полуметре от уха, значит, он совсем косой. 146. Данило Апреа мог бы ехать и ехать без остановки. Как чудесно катить на юг, оставляя за спиной эту грозу и эту серую землю, кишащую змеями и скорпионами. На юг, до самой Калабрии. До Сицилии. И оттуда еще дальше на юг. В Африку. Все южнее и южнее. Пустыни. Саванны. Нил. Крокодилы. Негры. Слоны. Южная Африка. До самого... Как там он называется? Мыс Горн? Там он остановится. И будет молча смотреть на океан с крайней оконечности Африки. |