Книга Девушка в переводе, страница 42 – Джин Квок

Накануне устного экзамена предстояла отправка очередной партии товара с фабрики, поэтому домой мы вернулись около двух часов ночи. Я до рассвета зубрила и вообще не спала. Натянув на себя сшитый Ма из игрушечного плюша балахон и завернувшись в несколько слоев тряпок, я все равно не могла уснуть. В темноте ночи, наполненной моим страхом, лишь мамина фигура на кровати давала ощущение покоя и надежности.

— Тебе не надо было ходить на фабрику со мной, — пробормотала сквозь сон Ма. — Я не должна была тебе позволять. У тебя завтра слишком важный экзамен.

— Ты бы без меня не справилась.

— Давай я заварю тебе чаю.

— Ма, мне нужно заниматься, спи.

Утром, стоя у доски, я вся дрожала. Первые два ряда занимали доктор Коупленд и преподаватели математического и естественно-научного отделений. Больше никого не было. Спинки пустых стульев образовывали круг недоверия. Я чувствовала себя огородным пугалом на ветру. Порыв чуть сильнее — и вот я падаю, рассыпая обрывки тряпок, из которых сделана, и ничего не остается от меня, от моего будущего, от того, кем я хотела бы стать. Недостаток сна, безусловно, повлияет на способность сосредоточиться. Что, если я запутаюсь и они действительно решат, что я все это время жульничала?

Поднялся мужчина в голубой рубашке. Я знала, что он преподает химию в старших классах. Он молча, внимательно глядя сквозь очки, протянул мне листок с периодической таблицей.

Потом все же заговорил:

— Доброе утро, Кимберли. Не могла бы ты рассказать нам, как записать формулу ионных соединений, образованных следующими элементами: никель и сера, литий и кислород, висмут и фтор?

Я читала о том, как выводить подобного рода формулы, но сама никогда этого раньше не делала.

— Можно листок бумаги?

— Доска в твоем распоряжении.

Взяв в дрожащие пальцы кусочек мела, я принялась за работу.

Прошло много времени, прежде чем я закончила. В аудитории повисла гробовая тишина. А затем, сперва очень медленно, один за другим, учителя начали аплодировать. Испуганно вздрогнув, я замерла у доски, вся усыпанная мелом, а глава естественно-научной кафедры взволнованно бросилась ко мне.

— Боюсь, я недооценила тебя, Кимберли. — Она протянула мне руку и, широко улыбаясь, продолжила: — Спасибо за урок. Я счастлива, что у нас учится такая блестящая студентка.

В итоге я перескочила не через один год по естественным наукам, а через два.

— Мне нужно сегодня передать кое-что отцу. Хочешь посмотреть, где он работает? — Над горой кремовых сорочек появилась физиономия Мэтта.

— Конечно.

Я жутко удивилась. Разве Мэтт не говорил, что у него нет отца?

С работы я сбежала пораньше, объяснив Ма, что много домашних заданий. Не самое обычное для меня поведение, но желание пробыть с Мэттом несколько часов было слишком велико.

— А как ты отпросишься?

Мэтту легче было уйти раньше. Теперь, когда он работал у парового пресса, его считали взрослым. Он мог приходить и уходить в удобное для себя время, если выполнял дневную норму. Зачастую при этом приходилось задерживаться допоздна, как и нам с Ма.

— Не переживай, я все устроил.

Видимо, это означало, что вечером он вернется на работу.

Мэтт ждал меня внизу, с велосипедом. К багажнику была прикреплена большая зеленая коробка, на которой замысловатыми буквами, струящимися от пышных усов нарисованного итальянского красавца, написано: «Пицца Антонио».

— Где ты это раздобыл?

— Моя вторая работа. А ты и не подозревала, сколько у меня талантов.

— Откуда у тебя время на такую работу? Еще ведь школа и все такое.

— А, школа не отнимает много времени. — Он отвел глаза, и я поняла, что Мэтт бросил школу ради этой работы. Его мама наверняка ничего не знает.

Он решительно перебросил ногу через раму.

— Давай, садись.

Я не очень поняла — куда именно, единственным местом оставалась коробка, туда я и залезла. Поерзала немного, устраивая ноги, чуть не ударив при этом Мэтта, и в завершение осторожно ухватилась за нижнюю часть сиденья. Мэтт нажал на педали, и, чуть покачиваясь, мы медленно двинулись вперед.

Но потом он прибавил скорости.

— Уверена, что не хочешь держаться за меня? — предложил он. — Так будет надежнее.

— Все нормально. — Мне ужасно хотелось обнять его сзади, но я и без того невероятно смущалась от близости его тела.

Толпа испуганно расступалась перед нами, образуя своеобразный тоннель, люди буквально отпрыгивали в стороны.

— Ты, налетчик! — прокричала вслед какая-то женщина. «Налетчик», как я знала, — гангстер, один из тех парней, что болтаются на улицах. Определенно не комплимент.

— А у тебя свиной пятачок, узкоглазая! — огрызнулся Мэтт через плечо.

Я виновато оглянулась, а он тем временем резко свернул, уворачиваясь от грузовика, велосипед перескочил бордюр, и мы понеслись по тротуару, потом вновь вернулись на мостовую. Мэтт притормозил у Китайско-Американского банка, и я подумала, что его отец там работает. Но оказалось, он просто засмотрелся на симпатичную девицу в узких джинсах. На миг я возненавидела их обоих. Вскоре мы выехали из Чайнатауна, движение стало менее плотным.

Мы приближались к Бауэри, я поправила волосы и начала успокаиваться. Сбывались заветные мечты о поездке на большой скорости. Дома стремительно проносились мимо, ветер пронизывал насквозь, но я совсем не замерзла — Мэтт ведь был так близко. Закатное солнце золотило лицо. Впереди, над крышами домов, кружил голубь, устремляясь в небеса.

— Страшно? — на миг обернулся Мэтт.

— А ты старался меня напугать? — Счастье, заполнявшее меня, казалось, разливалось на весь мир.

— He-а, ты же все равно не станешь за меня держаться. Есть у тебя один большой недостаток. — Он имел в виду, что я смелая.

Мы въехали в какой-то переулок. Я понимала, что мы все еще на Манхэттене, поскольку не переезжали через мост, но где конкретно — не представляла. Остановившись у пустого здания, Мэтт придержал велосипед, пока я слезала. Неподалеку, прямо на асфальте, устроился бездомный со своей тележкой. Все окна заколочены, но откуда-то сверху доносился детский плач. На пожарных лестницах сохло белье, за углом гомонили по-испански. Я старалась дышать через рот, уж очень воняло мочой и бензином, но в результате во рту появился омерзительный привкус. Все вокруг напоминало наш район.

Мы спустились на несколько ступенек к двери заброшенного здания. Похоже, это место служило мусорным баком. Мэтту пришлось отбросить с дороги пустую жестянку и грязный комок — по виду, туалетной бумаги, — расчищая подходы к двери. Стеклянное окно было полностью заклеено пожелтевшими газетами. Приглядевшись, я разобрала китайские иероглифы.