Онлайн книга «Фея Семи Лесов»
|
Барон взглянул на меня и еще раз неловко повернулся в глубоком кресле. – Тереза, ну где же ты? Ступайте поищите ее, мадемуазель. Я медленно спускалась по лестнице и почти столкнулась лицом к лицу с какой-то девочкой, спешащей наверх. – Это вы вчера приехали к нам? – сразу спросила она. – Вас зовут Сюзанна, не так ли? Я удивленно разглядывала ее. У меня не было никакого опыта общения с девочками. Всю жизнь я водилась только с мальчишками. У Терезы де ла Фош были такие же белокурые, как и у меня, волосы, – быть может, чуть темнее и не такие вьющиеся, большие серые глаза и смеющийся рот; между тоненькими бровями вразлет на белом лбу обозначилась добрая и веселая, совершенно неуловимая морщинка. – Что же вы молчите? – спросила Тереза. – Идемте ко мне в детскую, там можно поиграть. Она дружелюбно взяла меня за руку, и мы, спустившись по лестнице, зашли в детскую. Честно говоря, играть мне совсем не хотелось – для этого я чувствовала себя слишком больной. – Дядя сказал, что ты будешь учиться в монастыре святой Екатерины, – продолжала щебетать Тереза, раскладывая по полу свои куклы и игрушки, – и даже будешь жить у нас, когда захочешь. – А ты уже давно в монастыре? – едва смогла произнести я, осознав, что мое молчание выглядит странным. – Конечно! Я там уже три года… Мне ведь уже двенадцать. Я немного заболела, и дядя забрал меня домой. Он такой добрый. Я даже стала забывать отца… Дядя сказал, что уже через четыре года я распрощаюсь с монастырем и выйду замуж. И поеду в Париж, к королеве – она обещала дяде сделать меня своей фрейлиной… – А я еще никогда не бывала в монастырях, – призналась я, не вспоминая о кратковременной суровой науке фра Габриэле. – Но мне уже десять лет. – А знаешь, учиться вовсе не трудно, – успокоила меня Тереза. – К девочкам из знатных и богатых семей относятся менее требовательно. Тем, кто победнее, приходится хуже. Их, бывает, даже наказывают… Честно говоря, все это сейчас меня мало занимало. Терезу кто-то позвал, и она убежала. Я тоже встала, чтобы уйти и прилечь, – уж слишком болел живот, но у самой двери зацепилась подолом платья за какой-то гвоздь. Пытаясь отцепить юбку, я вдруг с ужасом заметила на дорогой голубой тафте, из которой было сшито платье, яркое красное пятно. Меня обуял страх. Что это такое? Дрожащими руками я поспешно подняла подол платья; на кружевных штанишках тоже были такие же пятна. Мне показалось, что я сейчас умру от стыда и страха. Это какая-то неизлечимая болезнь… Я заболела, это точно, и у меня ни за что не хватит смелости признаться кому-нибудь в этом! Горло мне сжали спазмы, ресницы стали тяжелы от набежавших слез. Я не знала, к кому мне обратиться, куда идти, где спрятаться. Ах, какая беда! Сегодня вечером придет служанка, чтобы забрать мое белье, но ведь я никогда не решусь отдать ей его! Ведь ни одна девочка, если она хорошая девочка, не болеет так дурно! Меня все будут презирать, надо мной будут смеяться… – Что с вами, дитя мое? Это был голос маркизы де л'Атур: она приоткрыла дверь и встревоженно смотрела на меня. Я подняла голову. Лицо у меня исказилось от страха, по щекам заструились слезы, крупные, как горох, – я громко, отчаянно разревелась от стыда и ужаса. – Да что же с вами, Господи! Маркиза опустилась на колени, заглянула мне в лицо, оглядела одежду и… сразу все поняла. К моему удивлению, она не оттолкнула меня, не выбранила, не пришла в ужас. Она просто достала платок и принялась вытирать мне лицо. – Моя дорогая девочка, не плачьте! Вас надо бы поздравить, вы стали девушкой! Вы больше не ребенок… Ах, это моя вина в том, что я не предупредила вас, но ведь кто мог ожидать, что все случится так быстро! Я замечала, что в последнее время вы немного больны… Она поднялась и выглянула в коридор. – Эмма, Эмма, да где же вы? Немедленно приведите доктора для мадемуазель де Тальмон! Старая дама вернулась ко мне и ласково поцеловала в лоб. – Мое прелестное дитя, успокойтесь! Вам нужно привыкнуть к тому, что такая болезнь будет повторяться у вас каждый месяц… – Почему? – спросила я, давясь слезами. Маркиза смутилась. – Почему? Вам пока не надо над этим задумываться, Сюзанна. Знайте, что с вами все в порядке, вот и все. Слегка успокоившись, я позволила Эмме увести меня на второй этаж и уложить в постель. От того, что моя болезнь вызвала у маркизы только радостное волнение, а у Эммы – улыбку, на душе у меня полегчало. Значит, все не так страшно, как я вообразила? И вовсе не стыдно? Вскоре пришел доктор с моноклем и большим несессером. Врач понравился – старый, веселый, с белой бородкой, он подмигивал мне из-под монокля и все время шутил. Он дал мне проглотить сладкую пастилку, и подобное лечение успокоило меня еще больше. Когда полог над моей кроватью был задернут, я услышала тихий голос маркизы: – Мэтр Фюльбер, вы полагаете, что с Сюзанной все в порядке? – Разумеется, мадам, она вполне здорова. – Но ведь девочке всего десять лет! Вы не находите подобное развитие слишком ранним? – Да, мадемуазель развилась чуть раньше, чем положено. Но в этом нет ничего нездорового. Радуйтесь этому, мадам. От раннего развития есть только одно средство – раннее замужество. – Ах, не говорите, ради Бога, такого при девочке! 4 – Подойдите ко мне, Сюзанна, – сказал мне отец и взял меня за руку. Ворота монастыря святой Екатерины отворились, и мы оказались в широком каменном дворе, пустота которого слегка сглаживалась старым садом из дубов и вековых вязов. Обитель святых сестер была основана в XI столетии королевой Анной Киевской, статуя которой украшала портал монастырской церкви, и до сих пор, несмотря на многократные перестройки, хранила печать хмурой величественной готики. Монастырь был возведен из темно-серого камня; узкие, зарешеченные окна навевали мысли о тюрьме. Я вопросительно взглянула на отца: неужели мне придется учиться в таком мрачном месте? Камни во дворе были сырые после дождя, из безлистного мокрого сада доносился запах прелых листьев. Слышался мерный гул колоколов – они гудели сами собой, и их тягучий непрерывный звук нагонял тоску. Сестра Кларисса, сухопарая и долговязая, в длинной темной рясе и огромном стрельчатом чепце, закрывающем лоб и подбородок, встретила нас на пороге. Тереза шепнула мне, что в обязанности этой монахини входит наблюдение за ночным сном воспитанниц монастыря. – Пойдемте, мадемуазель, – сказала нам монахиня. – Ваши родственники отправятся к матери-настоятельнице, а я отведу вас в келью… Терезу сразу увели, а мне позволили попрощаться с родственниками. Отец холодно поцеловал меня в щеку, не испытывая, по-видимому, при этом никаких чувств. Зато маркиза судорожно сжала меня в объятиях, орошая мое лицо слезами. |