Книга Валтасаров пир, страница 47 – Роксана Гедеон

Дорога была где обледенелая, где заваленная снегом. Я проклинала свою злосчастную судьбу, суровую зиму и все случайности на свете. Речь не шла уже о двух с половиной часах пути… Лишь в одиннадцать утра карета насилу притащилась в Мраморный двор Версаля. За одну секунду я оказалась на земле и побежала к лестнице.

– У себя ли королева? – спросила я у лакея.

– Ее величество после мессы отправилась в Малый Трианон.

Чертыхаясь, я побежала по аллее. До Малого Трианона было не меньше четверти лье, да еще через заваленный снегом парк! Чтобы сократить дорогу, я не обходила бассейн Латоны и водный партер, а побежала напрямик, по толстому льду. И с чего бы это королеве уйти в Трианон? Разве нельзя было хотя бы час побыть в Версале?

Только потом я заметила, как замерзли у меня щеки и уши. Волосы рассыпались по плечам. Я поняла, что потеряла шляпу, когда скользила по замерзшему бассейну. Времени возвращаться за ней не было. Задыхаясь, я выбежала на авеню де-Трианон. Теперь уже до дворца было рукой подать… Подбегая, я услышала, как часы на башне церкви Сен-Луи пробили половину двенадцатого.

Расталкивая локтями камеристок и горничных, я шла к королеве. Камер-юнгфера мадам де Мизери загородила мне дорогу.

– Ее величество пьет свой шоколад!

– Мое дело нисколько не помешает ей допить его.

– Но у ее величества ее духовник, аббат Вермон!

Я остановилась, окидывая худую даму испепеляющим взглядом:

– Кажется, вы забыли, сударыня, кто здесь статс-дама – я или вы?

Госпожа де Мизери, оскорбленно поджав губы, отступила в сторону. Я распахнула дверь и, ничего не видя перед собой от волнения, прошла через прихожую. Мария Антуанетта беседовала о чем-то с аббатом и, заметив мое шумное появление, поставила чашку с шоколадом на столик.

– Вы? Что это с вами, Сюзанна? В каком вы виде? Ничего не говоря, я упала на колени, больно ударившись о паркет. Надо было сперва подостлать юбку…

– Встаньте! – гневно сказала королева. – Что это за спектакль? Вы пьяны, что ли?

– Государыня, я нисколько не пьяна, но если ваше величество не удовлетворит сейчас мою просьбу, то я, вероятно, лишусь рассудка.

Мария Антуанетта решительным жестом велела мне подняться.

– Ну вот, так гораздо лучше, Сюзанна.

– Благодарю вас, мадам.

– Итак, что за событие заставило вас так бесцеремонно нарушить мой покой? Без сомнения, это должно быть нечто совершенно особенное…

– Ваше величество, всему виной вчерашняя ссора графа де Водрейля и адмирала де Колонна…

Я чувствовала, что королева догадывается о причине моего появления. Услышав мои слова, она вспыхнула от гнева:

– Ссора, причиной которой были вы, сударыня! Вы, позволившая себе забыться до такой степени!..

– Ваше величество, – сказала я с достоинством, – видит Бог, я вела себя так, как вела бы себя любая благородная женщина на моем месте.

– Следовательно, вы утверждаете, что вы были вправе, сохраняя свою собственную честь, забыть о чести королевской статс-дамы, чья репутация, как вы понимаете, бросает тень и на репутацию вашей королевы?

– Ваше величество, я очень сожалею. И я готова понести любое наказание за свой поступок. Если вам будет угодно, я сегодня же оставлю свои обязанности. Но…

– Вот как, существует еще какое-то «но»?

– Да, ваше величество.

Сбиваясь и повторяясь, чтобы заставить королеву понять весь ужас происшедшего, я рассказала о том, что должно состояться сегодня в Венсеннском лесу.

– И что же? – холодно спросила Мария Антуанетта. – Против дуэлей существуют строгие законы, и дуэлянты, без сомнения, окажутся в тюрьме.

– Там окажется только один из них или вовсе никто, ибо они будут стреляться через платок, государыня… Я слышала, причиной ссоры стало оскорбление третьей степени, а поскольку здесь замешана я, то есть женщина, то примирение невозможно. Только ваше вмешательство может их остановить… Подумайте, мадам: один из них – адмирал флота, помощник самого Сюффрена, а второй – знатнейший вельможа, граф де Водрейль!

Щеки королевы чуть заметно покраснели. Упоминание последнего имени – имени человека, с которым ее связывала некогда столь пылкая страсть, – вероятно, подействовало больше.

– Я? Вы не в себе, сударыня. Остановить их не в моих силах.

– В ваших, мадам, поверьте! Стоит только написать два письма об аресте и дать мне отряд гвардейцев, как я сама помчусь в Венсенн и остановлю их. Умоляю вас, сделайте это!

– Арестовать таких людей? Да это же будет скандал!

– Вы арестуете их ненадолго. Через неделю или две их можно будет отпустить…

– И отправить проветриться в провинцию! – гневно добавила королева. – Небольшая ссылка им не помешает.

– Как будет угодно вашему величеству.

– Именно об этом я и попрошу короля.

Мария Антуанетта присела к столу, положив перед собой два уже заполненных приказа об аресте. На каждом стояла подпись сюринтенданта финансов Жака Неккера. Пустым оставалось только то место, куда надо было вписать имя, и королева сделала это. На полях я заметила приписку, сделанную четким почерком: «Незамедлительно удовлетворить просьбу принцессы д'Энен. Мария Антуанетта».

Чувствуя невыразимое облегчение, я поцеловала королеве руку. Во избежание слишком большой огласки графа и адмирала надлежало заключить не в Бастилию, а в Венсеннский замок.

– Не думайте, принцесса, что я забыла о вашем участии в этом скверном деле. Все случилось из-за вас, и я разгневана!

– Ваше величество, я сегодня же оставлю свои обязанности статс-дамы, – сказала я кротко, уверенная, что теперь и думать нечего о столь высокой должности.

Мария Антуанетта не сдержала улыбки, и у меня отлегло от сердца.

– Я разгневана не настолько, чтобы удалять вас из своего окружения. Вы останетесь статс-дамой, принцесса.

– Благодарю вас, ваше величество.

– Но, – добавила она холодно, – будет лучше, если вы какое-то время поживете в Париже и не будете показываться в Версале. Я думаю, месяца вполне достаточно.

Она прикоснулась к шелковой веревке звонка и, позвав офицера, приказала ему дать своих гвардейцев для сопровождения принцессы д'Энен.

В эту минуту часы на камине пробили полдень.

Я вскочила в седло и сделала это по-мужски, не заботясь о том, что открываю офицерам слишком много нижних юбок. Дай Бог доскакать до Венсеннского леса за три часа… Чтобы не проезжать через многолюдный Париж и, чего доброго, не застрять в толчее, ибо день был праздничный, мы по мере возможности объезжали столицу стороной. Вокруг было бело, как в сказке; мороз яростно щипал щеки, и я думала, что, если мне удастся не заболеть после такой прогулки, это будет настоящее чудо.